Часть I
Июль, 1543 год
Ее глаза даже при свете факелов казались прозрачными, холодного, бледно-зеленого цвета. А вот взгляд этих глаз обжигал пылающей в них яростью. Если бы ее руки, затянутые в перчатки, и лодыжки не были связаны, подумал Уильям, в порыве гнева она вполне могла бы броситься на него.
Англичанин, у которого гостил Уильям и который захватил эту девушку, остановился у входа в подземелье рядом со стражником. На их лицах явно читалась тревога.
Уильям Скотт решил подойти к узнице ближе.
Она настороженно наблюдала за ним. Ноздри ее раздулись, глаза сузились, грудь тяжело и бурно вздымалась под старым кожаным дублетом. Несмотря на мужскую одежду и силу, которую она продемонстрировала во время короткой схватки, ни один из мужчин, присутствовавших сейчас в темнице, никогда не принял бы ее за парня. Это была красивая женщина с округлыми, весьма аппетитными формами, которые никоим образом не могли быть скрыты ни грубым кожаным дублетом, ни бриджами, ни высокими сапогами. «Кроме того, – отметил с иронией Уильям, – только женщина одним своим яростным взглядом могла заставить нескольких вооруженных мужчин топтаться в нерешительности». Она напоминала ему свирепую дикую кошку, загнанную в угол. На ее смуглом лице зеленым пламенем горели глаза, однако в глубине этих сверкающих глаз читался затаенный страх, и Уильям понимал, чем этот страх вызван. Он слишком хорошо помнил, что значит быть беспомощным пленником, лишенным возможности защищаться, когда ты становишься похож на связанное животное, которое вот-вот принесут на заклание. И хотя он был еще подростком в тот день, когда его захватили, а отца повесили, память Уильяма хранила мельчайшие детали того унижения, он помнил все ощущения, которые тогда испытал.
Он подошел еще ближе. Ее взгляд пронзил его насквозь, а потом метнулся к другим мужчинам, стоящим чуть дальше и явно не решающимся подойти.
– Спокойнее, девушка, – пробормотал Уильям.
Она посмотрела вниз, на человека, лежащего без сознания у ее ног. Большой, светловолосый, бородатый, он был явно гораздо старше девушки. Из раны на лбу сочилась кровь. «Она готова защищать его, – понял Уильям, – как дикая кошка своего котенка».
Он осторожно шагнул к ней, вытянув вперед руки с раскрытыми ладонями.
– Успокойся, девушка, – повторил он. – Нам нужно всего лишь поговорить с тобой.
Она попятилась, сохраняя равновесие даже со связанными лодыжками. Длинные пряди темных кудрявых волос упали ей на лицо. Она тряхнула головой, откидывая назад копну блестящих шелковистых кудрей.
– Эй, осторожней! Если подойдешь ближе – она набросится на тебя, – раздался за спиной Уильяма голос Джаспера Масгрейва. – Я ее знаю. Эта дикарка с границы – наполовину шотландка, наполовину – цыганка. Свирепая, как людоед! Говорят, ни один мужчина не захотел взять ее в жены, несмотря на все уговоры ее шотландского папаши и на крупные взятки, которые он предлагал каждому потенциальному жениху.
Уильям заметил всплеск боли в глазах девушки.
– Она не дикарка, – тихо пробормотал он через плечо. – Она защищает себя и своего товарища. Она думает, мы собираемся причинить им вред.
Масгрейв громко расхохотался, его грузное тело заколыхалось, когда он подошел на пару шагов ближе к пленнице.
– Именно это мы и сделаем! Она и ее отец вместе со своими людьми забрали четырех моих лошадей.
– Этот мужчина – ее отец? – удивленно выдохнул Уильям.
Он впервые увидел пленников всего несколько минут назад. Они с Джаспером засиделись допоздна у огня, попивая испанский херес и обсуждая, каким образом следует давать и принимать взятки. К сожалению, даже изысканный вкус хорошего вина не мог улучшить отвратительный привкус беседы.
Неожиданно в большую залу, где они сидели, вошли люди Масгрейва и доложили своему лорду, что они захватили двух шотландских воров, укравших нескольких лошадей. Грабителей было больше, но остальным удалось скрыться, а те двое, что задержаны, только что брошены в темницу.
Масгрейв обратился к Уильяму с просьбой присутствовать на допросе в качестве представителя шотландской стороны, а также потому, что он сам когда-то был сыном известного приграничного разбойника.
– Да, это отец и дочь, – подтвердил Масгрейв. – Отребье из Шотландского приграничья. Этот мужлан и его дети уже не первый год докучают мне. Мои земли находятся к югу от его владений, между нашими замками – всего шесть миль. Сейчас, когда он находится в подземелье моего замка, я наконец-то могу повесить его за воровство. – Масгрейв ткнул пальцем в мужчину, лежащего на полу. – Нам крупно повезло, что он оказался ранен. Говоря по правде, этой ночью нам пришлось бы выдержать настоящую битву, будь Арчи Армстронг сегодня в силе.
– Армстронг! – Уильям взглянул на мужчину. – Откуда?
– Из Мертон Ригг, – ответил Масгрейв. – Или Полумертона, как некоторые называют его замок. Он стоит как раз на…
– Как раз на линии границы, на Спорных землях, – закончил Уильям, припоминая. – Половина замка находится на шотландской территории, половина – на английской. Его построили еще до того, как была проведена пограничная линия.
– Так и есть, – подтвердил Масгрейв. – И английская часть этих земель теперь принадлежит мне. Это дело рассматривалось в суде еще при наших отцах. Ни один судья не захотел вынести окончательного решения, потому что при удовлетворении интересов одной из сторон нарушались национальные интересы целой страны. – Он пристально посмотрел на Уильяма. – Ты знаешь Армстронга из Мертон Ригг?
– Много лет назад мой отец знал его очень хорошо. Они совершали набеги вместе.
– Твой отец был настоящим разбойником из Приграничья. Когда-то ты пользовался благосклонностью своего шотландского короля Джеймса, но сейчас король мертв, и вряд ли маленькая инфанта унаследует его королевство. Теперь у тебя нет покровителя, Уильям Скотт. Сейчас ты – никто. Такой же мошенник и грабитель, как другие шотландцы. – Он улыбнулся и сложил руки на своем толстом животе. – Но как раз такой мошенник нам и нужен – ловкий шотландец, который все еще связан с короной и имеет достаточно здравого смысла, чтобы присоединиться к нашему делу.
– Да. У меня достаточно здравого смысла, – с горечью пробормотал Уильям.
Он видел, что девушка прислушивается к их диалогу, ее взгляд был устремлен на мужчин. Заметив, что Уильям смотрит на нее, она опустила глаза вниз, на отца, все также неподвижно лежащего у ее ног. На лице мужчины и его светлых волосах запеклась кровь.
Несмотря на рану и на поседевшие бакенбарды, когда-то рыжие, а сейчас серые, Уильям узнал эти красивые мужественные черты. В его памяти Арчи, близкий друг отца, остался огромным, светловолосым, громко, заразительно смеющимся мужчиной. Уильям был совсем маленьким, когда Армстронг потерял двух своих сыновей, но он помнил, как переживал это несчастье его собственный отец. «Дочь Арчи намного моложе своих братьев, – подумал Уильям, – она даже намного моложе меня, хотя мне всего тридцать».
