Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146
Так и не нашли розог. А спрятал их Митька под барынину перину. Ну а кому могло прийти в голову такое!
Варвару и Архипа в этот день не пороли. А Митьке досталось. Надавала барыня ему тумаков и посадила в гусятник до той поры, пока не сознается.
Гуси
Страшно Митьке в гусятнике. Сидит, замер, не шелохнется. И гуси спокойно лежат на своих местах, словно бы Митьку не замечают.
Но вдруг гуси ожили. Вытянул гусак шею, зашипел: «Ш-ш, ш-ш!» За ним зашипели и остальные. Испугался Митька, поднялся. Тогда и гусак поднялся. А за гусаком, как по команде, все стадо. С испуга мальчик бросился к двери, забарабанил что было сил кулаком.
А в это время на улице как раз барыня была – уезжала в церковь.
Подошла барыня к двери, спрашивает:
– Одумался?
Не признается Митька, только колотит в дверь и кричит:
– Пустите! Ой, боюсь! Пустите! Ой, боюсь…
– А где розги спрятал? – спрашивает барыня.
Молчит Митька.
– Раз так, – сказала Мавра Ермолаевна, – пусть гуси тебя съедят.
Села барыня в телегу и уехала. Стучит Митька в дверь. Никто не отзывается. Никого дома нет.
А гуси растопырили крылья, вытянули шеи и подходят к Митьке все ближе и ближе…
– Кыш! – закричал Митька.
Гуси даже внимания не обращают.
– Кыш, кыш! Вот я вас! – отбивается мальчик, а у самого зуб на зуб не попадает.
А гуси в ответ шипят и тянут к нему свои страшные клювы.
Схватил тогда Митька палку и ударил по вожаку, да с такой силой, что перебил шею. Подпрыгнул гусак, перевернулся и сдох. И сразу гуси умолкли.
Перепугался Митька еще больше. Потом успокоился, прилег и заснул.
И приснился Митьке сон, что он дома. Отец что-то стругает, мать пряжу крутит. Дома тепло, хорошо.
Сидит на печи кот Васька, одним глазом на Митьку смотрит и как бы говорит: «А гуси, они ведь не страшные». Подходит Митька к коту, хочет погладить. Смотрит, а это вовсе не кот, а барыня Мавра Ермолаевна. Вскрикивает Митька, просыпается, а перед ним и впрямь стоит барыня, розги в руках держит.
Нашлись все же розги! Приехала Мавра Ермолаевна из церкви, легла спать, а ей в бок что-то колет. Сунула руку под перину – розги!
Била Митьку барыня тут же, прямо в гусятнике.
А утром стала Мавра Ермолаевна гусей кормить и нашла своего любимого гусака мертвым. И снова пороли Митьку. На этот раз долго и больно.
Валенки
Первые дни жил Митька с Архипом и Варварой в каморке при баньке. А потом взяла барыня мальчика к себе в дом. Стал Митька у нее в услужении.
Целый день барыня Митьку то туда, то сюда…
Только и слышится:
– Митька, в погреб сбегай!
– Митька, половик стряхни!
– Митька, где ты? Ми-и-тька!
А вечером ляжет барыня спать и заставляет чесать себе пятки. Чешет Митька, чешет, пальцы устанут, а Мавра Ермолаевна все не засыпает.
Наконец заснет. Свернется и Митька, как щенок, калачиком. Только закроет глаза, слышит:
– Митька, воды подай!
– Митька, туфли найди!
И так до утра.
Или у барыни бессонница начнется. И опять Митьке не спать. Требует барыня, чтобы Митька ей разные истории рассказывал. Уж он ей и про королевича Бову расскажет, и про серого волка, и про господ Воротынских, и про старосту Степана Грыжу. А барыня – давай еще.
Днем-то барыня отоспится, а Митьке опять дело. Заставит Мавра Ермолаевна его пшено перебирать или горох растирать. Сидит Митька, глаза слипаются, спать хочется, но трет горох, перебирает пшено.
А как-то легла барыня после обеда и заставила Митьку сушить валенки.
– Да смотри, – говорит, – не спи! Валенки, они новые, далеко в печь не засовывай.
Сидел, сидел Митька возле валенок и вдруг заснул. Проснулся оттого, что горелым запахло. Сунулся в печь, а от валенок одни верха остались. От горелого проснулась и барыня.
– Митька! – закричала. – Митька, чего горелым пахнет!
Прибежала Мавра Ермолаевна, смотрит – у Митьки в руках одни верха от валенок.
И снова Митьку били. Всыпала ему барыня розог и приговаривала:
– Тебе что, ночи мало? Тебе еще и днем спать, паршивец, ненасытная твоя душа!
Дорога
И стало Митьке невмочь. Забьется куда-нибудь, плачет. Родную Закопанку, отца, мать, кота Ваську вспомнит.
Тяжело Митьке…
Решил он бежать из господского дома. Стал потихоньку на дорогу собирать сухари. Прятал их в коровник, под стойлом. Потом стал дорогу выспрашивать осторожно. Заговорил вначале с Архипом.
– Дядя Архип, а Чудово отседова, видать, далеко-далеко? – спросил Митька.
– Далеко, – ответил Архип. Потом почесал свою кудлатую бороду, подумал и еще раз сказал: – Далеко-о!
– А наше село Закопанка еще дальше? – опять спросил Митька.
Снова почесал Архип свою бороду, снова подумал и ответил:
– Должно быть, дальше.
Больше от него Митька ничего не узнал. Тогда он решил поговорить с Варварой.
– Село Чудово? – переспросила она. – Есть такое село. Только далеко ли оно, не ведаю. Я дале трех верст отсель не бывала. Ты спросил бы у Архипа – он человек знающий.
Понял Митька, что и от Варвары проку не будет, решил выведать про дорогу у самой Мавры Ермолаевны.
Выждал Митька, когда барыня была в добром настроении, и спросил:
– Барыня, а куда та дорога, что мимо усадьбы лугом идет?
– На мельницу, – сказала барыня.
– А та, что через мост, на тот берег реки?
Но барыня не ответила. Отвлекли Мавру Ермолаевну какие-то дела. Ушла.
Через несколько дней Митька опять к ней с тем же вопросом.
Посмотрела Мавра Ермолаевна на Митьку, потом взяла за ухо и спросила:
– Дорога? А зачем тебе знать дорогу?
Митька растерялся.
– Так я так, барыня… – начал Митька.
– Я те дам «так»! – перебила Мавра Ермолаевна. – Ты у меня смотри, опять розог захотел?.. Архип, Архип! – позвала. – Дай-ка розгу, я покажу, какая дорога куда ведет.
А через несколько дней барыня, зайдя в коровник, нашла Митькины сухари. Подивилась барыня, а потом поняла.
И снова в этот день Митьку били. Отлеживался он в баньке, стонал и все выговаривал:
– Убегу… убегу…
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146