Такое настроение сохранялось у него несколько дней, пока он обживался в старой квартире родителей, за которой в течение уже многих лет со дня смерти мамы приглядывала ее сестра тетка Валя в надежде на то, что когда-нибудь в ней будет жить племянник. И вот надежды ее сбылись.
По истечении недели оптимизм Антона несколько приувял, он понял, что действительность не столь радужна, как он себе ее рисовал, сидя за колючей проволокой. Денег у него было немного, а работу найти не удавалось, несмотря на давние связи и знакомства, даже в спортивно-прикладных секциях и клубах, не говоря уже о коммерческих структурах или спецорганах. Начальники отделов кадров данных организаций, увидев «ксиву» бывшего заключенного, только разводили руками, не желая брать на себя ответственность за человека с таким прошлым. Власть и чиновничья рать в Ярославле давно поменялись, и никто из ныне действующих спортивных и военных боссов не помнил бывшего чемпиона города по самбо и кикбоксингу, а как тренер, инструктор спецшколы, Антон был известен лишь ограниченному числу лиц, да и то в Москве.
К концу недели он окончательно пришел к выводу, что в Ярославле работы не найдет. Надо было ехать в Москву, восстанавливать связи там и, если не получится, устраиваться на любую работу, может быть, даже никак не связанную с его квалификацией и возможностями.
Разыскав в записной книжке номера телефонов старых друзей и приятелей, Антон позвонил в Москву, но поговорить смог лишь с Серафимом Тымко, которого знал еще по пятнадцатилетней давности периоду обучения в школе спецназа, но ничего хорошего не услышал. Серафим был вежлив, однако ничего предложить Антону не мог, прямо сказав, что человеку с пятном в биографии рассчитывать особенно не на что. Звонил Антон и своему старинному другу Илье Пашину, но не дозвонился. Видимо, у Ильи сменился номер или он вообще уехал из Москвы.
Подавив разочарование, Антон отложил поиски друзей на другое время и стал собираться в столицу, привычно составляя план на неделю вперед. А в понедельник утром, когда он закончил ежеутренний тренинг и завтракал, к нему заявились гости.
Их было двое: пожилой мужчина с неподвижным, испещренным морщинами, темным от северного загара лицом, и молодой человек боксерского вида, со сломанным носом и расплющенными ушами, белобрысый, с прической ежиком. Когда Антон на звонок открыл дверь, они молча уставились на него, словно ожидали увидеть кого-то другого, и Антон, хладнокровно выждав несколько секунд, без слов дверь закрыл.
Через мгновение звонок раздался снова.
— Извините, — заторопился молодой боксер. — Вы Громов?
— А вы кто? — не совсем вежливо поинтересовался Антон.
— Мы от одного очень уважаемого и авторитетного человека, — глухим насморочным голосом произнес морщинистолицый гость. — По поводу работы. Разрешите войти? Разговаривать на лестничной площадке как-то неудобно.
Антон молча посторонился, но в гостиную гостей не повел, усадил на кухне.
— Чай, кофе?
— Благодарим, по утрам не принимаем, — без улыбки сказал пожилой; чем-то он напомнил Антону помощника пахана в зоне, державшего под контролем всю колонию. — Мы знаем, что вы ищете работу, и хотим предложить хороший заработок.
— Кто это — мы? И что значит — хороший заработок?
— Хороший — это две-три штуки баксов в месяц, в зависимости от условий, плюс гонорар за выполнение задания. Мы — это одна серьезная дисциплинированная контора, требующая безусловного подчинения по вертикали.
— Мафия, что ли?
— Я бы не стал формулировать столь категорично, — скривил губы пожилой наниматель. — У нас свои отношения с законом, зато мы всегда добиваемся того, чего хотим.
— Что мне надо будет делать?
Гости переглянулись.
— Ты создаешь впечатление умного мужика, командир, — сказал боксер. — Неужели не догадываешься?
— Нет.
— Мы специализируемся на устранении неугодных боссу лиц и участии в рейдах по сопредельным территориям. Каждый рейд оплачивается особо. Ты прошел Афган, Чечню, так что должен знать, что это такое. Ну, как? Согласен?
Антон молчал, прикидывая, сразу ли спустить гостей с лестницы, отпустить с миром или подождать продолжения?
— Что молчишь? Надеешься устроиться? С такой биографией, после Шантарского курорта, тебе нигде ничего не светит.
Осведомленность гостей о его положении наводила на определенные размышления. Либо за Антоном следили с самого начала, с момента освобождения, либо у группировки, пославшей «менеджеров»-вербовщиков к бывшему инструктору ГРУ, был доступ к совсекретной информации спецслужб. Существовал, однако, еще один вариант: его проверяли люди как раз одной из спецслужб.
— Ну? — раздвинул большие, как оладьи, губы молодой человек; по-видимому, он действительно занимался боксом и был профессионалом.
Антон молчал.
— Может быть, тебе мало? — нахмурился пожилой «менеджер», переходя на «ты». — Скажи, обсудим. Профессионалов мы не обижаем.
Антон молчал, все еще не зная, что делать.
— Сколько хочешь?
— Да что ты с ним… — возмутился боксер, окидывая хозяина пренебрежительным взглядом.
Антон исподлобья посмотрел на него, открыл дверь кухни.
— Прошу.
Гости снова переглянулись.
— Ты че, мужик? — сузил глаза боксер. — Крыша поехала? С тобой ведь по-хорошему…
— Пошел вон!
— Да я тебя!..
— Усохни, Кувалда, — негромко сказал пожилой вербовщик.
Но боксер не послушался.
— Что ты с ним цацкаешься, как с шеф-поваром ресторана! Он же фраер недорезанный, четыре срока отмотал на нарах, а еще кочевряжится, делового из себя строит. Может, он вообще на хрен не годится, а мы его обхаживаем? Я же его одним пальцем перешибу!
Боксер сделал выпад правой рукой, целя в нос Антону, и тому ничего не оставалось делать, как пропустить удар — габариты кухни не позволяли увернуться, — слегка ослабив его поворотом головы. Однако боксер не имел понятия о приемах боя в условиях ограниченного пространства, и Антон в течение долей секунды успел съездить ему по расплющенным ушам (тот вскинул руки и открылся) и дважды поразить парня в нервные узлы выпадами «утиного клюва» — сложенными определенным образом пальцами.
— Забирайте своего бугая, — невыразительным голосом сказал он. — Вы ко мне не заходили, я вас не видел.
Пожилой вербовщик неведомой криминальной конторы глянул на упавшего напарника, прошелся оценивающим взглядом по лицу Антона, но оружие доставать не стал, хотя, судя по всему, был вооружен.
— Не пожалеешь, мастер?
— Нет, — сухо отрезал Антон. — Вы ошиблись адресом.
— Босс не одобрит твоего поведения. Парень ты крутой, но не круче навозной кучи, как говорится. Оставлю я тебе телефончик на всякий случай, вдруг надумаешь.
