Зазвонил телефон, стоявший с краю стола прямо у нее под носом. Сердце с испугу екнуло, потом взволнованно заскакало вверх-вниз, от живота к горлу и обратно.
Что, за гранью реальности тоже существует связь?
Или это и есть связь с реальностью?..
Она нерешительно подняла трубку и сказала в нее: «Алле», — не узнав собственного голоса.
— Привет, Мышенция! — жизнерадостно раздалось в трубке.
«Неужели Светка?..»
— Ну, что ты решила? — с веселой развязностью спросила трубка. — Едем?
Вряд ли Мэри могла спутать с кем-то лучшую подругу, но и дом свой она до сих пор никогда с чужим не путала. Поэтому для верности спросила:
— Света, это ты?..
— Нет, это почтальон Печкин!
Это была Светка!
— Слушай, Мышенька, хватит киснуть, давай собирайся. Милли по нам соскучилась, и Гений обещал заглянуть… Только заглянуть, безо всяких!.. — как будто спохватилась Светка.
Мэри словно горсть колючих мурашек бросили на плечи: казалось, что лучшая подруга ее не узнает или принимает за кого-то другого. Что за мышь, никогда в жизни она не звала ее какой-то мышью! И что за непонятная Милли успела по ней соскучиться?.. Зато… Гением называли Гена, но только давным-давно, еще в юношеские годы; впоследствии прозвище как-то не прижилось — не оправдал, наверное… «Что же выходит, — думала она в смятении, — меня как бы между прочим приглашают на свидание с собственным мужем?..»
— Свет, ты знаешь… Ты можешь… — сбивчиво начала Мэри, сама еще толком не зная, что говорить и как на все это реагировать. — Со мной тут что-то творится… Нехорошее… — Так и не подобрав вразумительного объяснения, она жалобно попросила: — Приезжай, пожалуйста, а?..
— Что с тобой, Мышка? — наконец-то встревожилась Светка.
«Нет, ну где она тут мышь-то нашла?..»
— Что-то с самочувствием, да? — волновалась Светка. — Конечно, я сейчас! Сейчас приеду! Ты тогда дверь заранее открой. И смотри, если будет совсем плохо, то вызывай «Скорую»!
— Да нет, я не… — Но Светка уже отключилась. А ведь тоже первым делом посоветовала обратиться к докторам.
Ну, если будет совсем плохо, так и придется поступить, благо что телефон рядом и работает. Однако, если судить по всему услышанному, как-то не очень оправдывалось ее предположение о том, что он осуществляет связь с реальностью. Прежде чем окончательно хоронить здравый смысл, следовало дождаться Светку — конечно, при условии, что она появится здесь во плоти, а не подобно некоторым персонажам, вдруг перешедшим в бесплотное состояние. Пусть только окажется рядом знакомый живой человек и в любом случае внесет в происходящее толику ясности. Либо уж сдаст ее, куда следует… И действительно не мешает заранее открыть ей дверь, пока и впрямь не стало хуже. Хотя собственное самочувствие ощущалось Мэри как нормальное, разве что немного нервное. Или не немного… А кто бы, спрашивается, в таких обстоятельствах не занервничал?
В прихожей Мэри задержалась, узнав кожаную сумочку на подзеркальной полке. Придя с работы (всего с четверть часа назад!), она бросила ее на обувной шкафчик под вешалкой. Здесь немногочисленная женская обувь стояла рядком у стенки. Но сумка-то была ее! И значит, Мэри имела полное право в ней покопаться.
Кажется, все было на месте: кошелек, деньги, паспорт… Пропала косметичка. Ну это ерунда, а вот… И Мэри с недобрым предчувствием заглянула в паспорт. Прочла: «Ветер Мария Сергеевна». Ветер — это была ее собственная девичья фамилия, Мария — ее имя, а Сергеевна, соответственно — отчество. И год рождения тоже был ее. В отличие от фотографии. Рядом с ее реквизитами красовалась та самая серенькая девица, с которой все началось, и была она на фото в тех же круглых очках. «Да уж, серенькая…» — подумала Мэри. «А лучше сказать — мышастая…»
Мэри сложила документ. Потерла переносицу. И медленно подняла взгляд на свое отражение в зеркале.
Брови. Губы. Овал лица… Определенно, ничего общего! Ну разве что… Если пригладить волосы… Немного, вот так, втянуть щеки… И надеть очки…
Нет, ну какой бред!..
И, что самое страшное — настолько реальный, что из него никак не получается вырваться!
Ладно. Допустим, что квартира, где она невесть как оказалась, принадлежит этой Марии-Мыши. Допустим. Значит ли это, что сама Мышь сейчас находится… Где находится? В ее доме? На ее месте?.. Бред в развитии.
Она прошлась по квартире, осматриваясь уже более внимательно. В голове роились смутные предположения — все как на подбор совершенно безумные, а реального объяснения происходящему попросту не находилось. Обнаружился только новый материал к размышлению, или к сумасшествию: кроме синего медвежонка она увидела еще множество знакомых вещей. Вот же они — ее торшер с абажуром-лилией, в углу — ее старинная, оставшаяся еще от бабушки этажерка, забитая вместо милых ее сердцу безделушек корешками незнакомых книг, а в чужом стенном шкафу — ее фамильный фарфор… Чего здесь совсем не было — так это предметов, принадлежавших ее мужу — ни купленных им, ни сделанных его руками. Это было обиталище женщины, или скорее девушки, явно одинокой и не особо обременяющей себя аккуратностью. Мэри посетила мысль, что, не выйди она замуж, то жила бы сейчас примерно так же. Заглянула в спальню — узкая односпальная кровать не шла ни в какое сравнение с их сексодромом, зато занавески были совсем как родные, собственноручно ею в прошлом году купленные. «И трюмо мое, стоит только не на своем месте. И ореховый шкафчик…» Кстати, в этом шкафчике у них хранился альбом с фотографиями. Может быть, и здесь?.. Увы — на месте альбома обнаружилась лишь кипа женских носков. Но фотографии есть в любом доме! Только она собралась их поискать, как из гостиной раздался встревоженный зов:
— Мышка! Мышь, ты где?
Мэри узнала голос, хотя никак не желала признавать по отношению к себе подобного обращения из подкласса грызунов-вредителей. Если опустить гипотезу, вообще-то имеющую право на жизнь, что в этой чужой квартире содержится настоящая мышь, то тогда это звали, скорее всего, ее. Для проверки следовало хотя бы отозваться.
— Я тут, — гораздо менее уверенно, чем хотелось бы, произнесла она, выходя из спальни.
— Что тут у тебя слу… — бодро начала Светка, запнулась на полуслове, оглушительно сглотнула и закончила: — …чилось?
Мэри не менее ошарашенно разглядывала гостью: лучшая подруга, всю жизнь худющая, почти как задрапированный скелет, успела с их последней встречи не то чтобы располнеть — для такого определения ее должно было бы разнести, по меньшей мере, впятеро — но перепрыгнуть как минимум через два размера. Кажется, близился конец света: рак на горе свистнул, медведь удавился. Светка поправилась. Прибывшая, словно на сигнал SOS — поистине в рекордные сроки с другого конца Москвы, она стояла посреди комнаты, забыв по окончании фразы закрыть рот. Глаза ее хлопали, подобно махаонам: никогда Мэри не видела на ее ресницах такого количества туши.
