У Юлиана возникло неприятное чувство, что Рогер понимает больше, чем ему хотелось бы. Опустив голову, он ощущал на себе его взгляд как прикосновение невидимой руки. Мальчик слышал, как Рогер зажег новую сигарету и закашлял.
— Это не каждому под силу — слоняться здесь часами, — сказал Рогер. — Но я должен показать тебе еще одну вещь.
— Я больше не хочу, — ответил Юлиан, но Рогер, как и прежде, пропустил его возражение мимо ушей.
— Ты должен это увидеть! — решительно заявил он. — Идем. Это тут рядом. А потом я сразу провожу тебя к выходу, если этот дурак все еще будет здесь крутиться.
Последняя фраза была неприятна Юлиану, но он понимал, что, если попадется рыжему один, дело может кончиться плохо. К тому же слова Рогера уже разбудили в нем любопытство. Он неуверенно кивнул:
— Ну ладно.
— Я так и знал. — Рогер улыбнулся, щелчком отшвырнул сигарету в лужу и взял Юлиана за локоть. — Идем. Ты не пожалеешь.
Они отправились не туда, откуда пришли, а к северной стороне ярмарочки.
Обстановка вокруг постепенно менялась. Поток прохожих редел, однако не иссякал до конца. Музыка звучала тише, павильоны, мимо которых они проходили, становились все меньше и, наверное, все беднее.
Должно быть, это обманчивое впечатление, думал Юлиан. Но павильоны действительно стали меньше, огни горели не так ярко, и вместо дюжины соперничающих динамиков здесь было слышно только две или три мелодии — к своему удивлению, Юлиан услышал звуки шарманки.
Он присмотрелся внимательнее. Нет, павильоны не стали беднее. Они стали проще — и стариннее. Он разглядел колесо счастья, которое вертелось, поблескивая золотом и серебром, заметил старинный тир, в котором можно было сбить мячиком консервную банку или попасть маленькой стрелой в воздушный шарик. Еще тут были качели-лодочки и многое другое, но совсем не было никаких электронных, компьютерно-управляемых устройств, которые преобладали на нормальной ярмарке.
— Что это здесь такое? — спросил он.
— Старая часть, — ответил Рогер, не останавливаясь. Звуки шарманки становились все громче, и Юлиан увидел, что музыка исходила не из динамика магнитофона, а из настоящей старомодной шарманки, на которой сидела обезьянка. Человек во фраке и в цилиндре одной рукой вертел ручку, а вторую поднял, приветствуя Рогера.
Рогер тоже помахал ему в ответ.
— Здесь только маленькие будки, потому что эти люди не могут оплатить аренду дорогих павильонов, — закончил он свои объяснения.
— И что ты хочешь мне здесь показать? — спросил Юлиан.
— Наше заведение, — ответил Рогер. — Аттракцион моего отца.
— Я думал, вы закрылись...
— Закрылись. Но для тебя будет особое представление. — Он указал в сторону узкого переулка между тиром и киоском с жареной рыбой, откуда заманчиво пахло едой. — Тебе понравится. Вот увидишь.
Пройдя между киосками, они очутились в совсем малолюдной части ярмарки. Прохожие попадались здесь лишь изредка. Большинство будок было закрыто, жалюзи или подъемные двери опущены, музыка звучала все отдаленнее и тише, а потом осталась слышна только шарманка. Наконец они дошли до места, где вообще не было людей. Темнота обступила их, музыка доносилась издалека еле слышно. Юлиану стало немного не по себе, и он невольно придвинулся ближе к Рогеру. Их шаги гулко отдавались между опустевшими киосками.
Как странно, подумал Юлиан. Он часто видел ярмарочную площадь издали. Но никогда не замечал, чтобы целая часть ее была погружена в темноту.
Он спросил об этом Рогера, и тот кивнул, словно ждал этого вопроса:
— Я же сказал, это старая часть. Люди сюда почти не заходят. Им больше нравится давка посреди электронного рева. — В его тоне послышалась горечь. — Поэтому здесь закрываются раньше. Нет смысла сидеть в палатке ради трех посетителей за вечер.
Это звучало убедительно. Юлиана удивляло только, что темная часть ярмарочной площади так велика. Но он не решился задать Рогеру еще один вопрос, потому что они уже дошли до места.
Внешне павильон ничем не отличался от других: еще одно темное строение среди таких же темных будок, ну разве что немного просторнее. Но для Рогера, судя по всему, оно представляло собой нечто совершенно особенное. Он хоть и не произнес ни слова, жестом приглашая его подойти поближе, однако Юлиан заметил, как он весь преисполнился гордостью.
— Это и есть ваше заведение? — Вопрос Юлиана был излишним.
Рогер кивнул.
— А твой отец не будет против? — спросил Юлиан, не двигаясь с места. Он не мог объяснить почему, но у него вдруг пропала всякая охота заходить внутрь. Ему вообще не хотелось больше здесь оставаться. Эта зловещая, словно вымершая часть ярмарочной площади внушала ему неприятное чувство. — Я хочу сказать, если ты приводишь с собой чужого...
— Ерунда, — перебил его Рогер. Похоже, перебивать людей на полуслове было его любимым занятием. — Кроме того, какой же ты чужой, ты мой друг. Идем.
Полный какой-то неясной, но нарастающей тоски, Юлиан неохотно двинулся за ним. Дверь была не заперта: она распахнулась, едва Рогер к ней прикоснулся. Внутри было темно, но Юлиан и в темноте ощутил, что помещение очень просторное.
Вначале Юлиан лишь слышал, как Рогер двигается в темноте, потом раздался щелчок, и под крышей и вдоль стен зажглись дюжины, если не сотни маленьких лампочек. Они располагались так хитроумно, что казалось, будто свет исходит не из определенного источника, а отовсюду разом, потому что не было заметно никаких теней.
— Что это? — растерянно спросил Юлиан.
За исключением нескольких предметов, таких далеких, что их можно было различить только по серебристым отсветам, в помещении ничего не было. И — или так казалось из-за искусного расположения ламп — Юлиана мучило странное впечатление, что изнутри это строение больше, чем снаружи. Но этого, естественно, не могло быть.
Он повторил свой вопрос, но Рогер опять не ответил, только жестом пригласил его пройти вперед. Юлиан пожал плечами, сделал шаг и больно ушибся, наткнувшись на какое-то препятствие. Он вскрикнул и отшатнулся, но Рогер не дал ему упасть и засмеялся.
Юлиан сердито сверкнул на него глазами и потрогал ушибленный нос, будто хотел проверить, на месте ли он.
— Здорово, правда? — улыбнулся Рогер.
Юлиан взглянул на него еще враждебнее, но потом все же повернулся посмотреть, чем это Рогер так восхищен. Он не сразу понял, но когда до него дошло, вся злость бесследно прошла.
Это завораживало.
Помещение казалось пустым, по крайней мере на первый взгляд. Оно представляло собой лабиринт из сотен и сотен стеклянных стенок.
