От их брака и появился на свет Иоанн Васильевич, прозванный Грозным.
Гнев венчаный
Сами обстоятельства появления Ивана на свет указывают на «разорванность» этой личности между полюсами жажды святости и стремления к самому черному греху. Если бы православные каноны были строго соблюдены, то он вовсе не появился бы на свет. То есть, выходит не было на то Божьей воли.
Свидетельством чему, кстати, и то, что новая супруга Василия забеременела далеко не сразу. Когда Великий князь был уже на пороге отчаяния, супруги обратились с молитвой к святому Пафнутию Боровскому. И она была услышана. То есть, Иван был буквально вымолен. И очевидно, свою темную изначально предрешенную судьбу он мог изменить только следуя неукоснительно по пути Веры и Правды.
Тем более, что наследственность у него была весьма подозрительной. Когда в 1547 году, году его венчания на царство, в столице вспыхнул страшный пожар, уничтоживший большую часть города, москвичи своеобразно объяснили его причину.
Народная молва утверждала, что «возгорание» случилось в результате колдовства. Якобы бабка царя, княгиня Анна Глинская ездила по улицам и кропила их водой, которой она обмывала сердца, вырезанные из трупов. Вот такая литовская «панночка».
Ответом стало массовое восстание. Анна бежала из города, но дядю царя, князя Юрия толпа растерзала. А к объятому ужасом юному царю явился священник Благовещенского собора Сильвестр. Он обличил Ивана «кусательными словами», обвинив его в «буйстве» (тот уже успел проявить склонность к мучительству) и заявил, что сгоревшая столица — наказание царю за грехи.
Это был чисто нестяжательский стиль общения с высшей властью. Сильвестр и в самом деле принадлежал к этой полуопальной «партии». Потрясенный царь признал правоту проповедника. И с той поры Сильвестр стал его ближайшим советником.
Вскоре была сформирована Избранная Рада (так этот правительствующий орган именовал один из его участников Андрей Курбский). Во главе Рады встали Сильвестр и дворянин Алексей Адашев.
И начался этап правления Грозного в ходе, которого была предпринята впечатляющая попытка синтеза святорусского и третьеримского проектов. Власть в эти годы реально стремилась следовать Правде.
А то, что она под угрозой чуяли не только иноки, но и люди абсолютно мирские. Дворянин Иван Пересветов, рубившийся во многих войнах (в том числе и под знаменами трех европейских королей), писал в своих челобитных молодому Грозному: «Бог не веру любит — правду», и «коли правды нет, то и всего нет».
Главной угрозой для Правды Пересветов считал олигархические поползновения бояр. Он обвинял их в том, что они неправедно богатеют, а жизнью своей за государство пожертвовать не хотят.
Но ничуть не меньшая неправда Московского государства в том, что порабощены в нем люди. Рабство, по мнению Пересветова, есть учреждение дьявольское: после изгнания из рая дьявол хотел навеки поработить Адама, но Бог учинил свое милосердие, спас Адама от рабства и кабальную запись изорвал.
Поэтому люди, которые «записывают людей в работу навеки», угождают дьяволу и сами погибают навеки. Пересветов писал: «Которая земля, порабощена, в той земле все зло сотворяется: и татба, и разбой, и обида, и всему царству оскужение великое, всем Бога гневят, а дьяволу угождают». Именно из-за произвола вельмож и порабощения погибло, как говорит Пересветов, православное греческое государство. Эти же угрозы нависли и над Святой Русью — Третьим Римом.
Персветов видел Русь социальной монархией, где главный критерий продвижения наверх — верность и доблесть. Опорой подобной системы должно быть специальное воинское подразделение, состоящее из «юнаков храбрых числом тысяч в двадцать». «Так и царь Магомет завел при себе янычаров, чтобы не было в государстве никакой измены».
В реальности янычары все-таки были, прежде всего, боевым формированием, типа «иностранного легиона», Пересветов же ведет речь об ордене хранителей Правды. Челобитные писались накануне Казанского похода — одного из самых впечатляющих свершений богатого событиями царствования Грозного.
Правды ради
Взятие Казани, а затем покорение Астрахани стали общими победами молодого царя и его окружения. Операции были проведены в соответствии с самыми передовыми для того времени принципам воинской науки. Для подрыва казанских стен привлекли даже немецкого военспеца. Народ разгром ханства встретил с ликованием, ведь в татарском плену томились тысячи русских.
Эти победы стали, кроме того, важнейшими геополитическими свершениями. Современники, вряд ли в полной мере осознавали их значение. Но чувствовали наверняка. Присоединение к Руси остатков Золотой орды, а позже — Сибирского ханства — стали знамением перехода наследства Чигисхана в руки первого венчанного на царство Московского государя. Иван Грозный становится не только русским царем, но и истинным евразийским императором.
Казалось бы, все складывалось как нельзя лучше — военные успехи, единение нации, но счастье было так не долго.
Случилось так, что царь тяжко занемог. Что за болезнь с ним приключилась — сегодня понять затруднительно, но был он при смерти. Сыну его и наследнику на тот момент еще и года не исполнилось. Иван повелел собрать ближних бояр и просил их присягнуть царевичу. Тут и обнаружились тревожные для него тенденции. Никак не желали представители древних родов, чтобы после смерти царя во главе государства встала его жена Анастасия и ее родственники Захарьины, которые, хоть и были тоже боярами, но не княжеских кровей.
Без энтузиазма воспринял перспективу перехода реальной власти в руки царицыной семьи и Сильвестр. Он прекрасно помнил беспредел, который творили временщики в годы малолетства самого Ивана. Было о чем задуматься. Тем более, что была реальная альтернатива — права на престол имелись и у вполне себе половозрелого двоюродного брата Грозного — князя Владимира Старицкого.
В конце концов, правда, присягу наследнику Грозного после долгих уговоров и угроз все-таки дали. Иван, конечно, был, мягко говоря, озадачен. Немедленных репрессий после выздоровления, правда, не последовало. Но его доверие к членам Рады было подорвано. Похоже, что с этих пор он искал только повода, чтобы избавиться от некогда самых близких ему соратников.
Курбский утверждает, что осифлянин Вассиан Топорков посоветовал как-то царю не держать при себе советников умнее себя. И мысль эта запала в сердце самодержцу. Был ли Адашев умнее Грозного, сие нам неведомо, но одно очевидно. Именно период когда Иоанн Васильевич действовал исходя из разработок «коллективного разума» Избранной Рады был не только звездным часом его царствования, но временем, когда синтез Веры и Правды начал и самом деле реализовываться на практике.
Был проведен целый комплекс весьма благотворных реформ. Причем, принимались они в совещании со «всенародными» человеками. В феврале 1549 года состоялся, так называемый «Собор примирения». В нем приняли участие представители светской и духовной элиты. Царь огласил на нем перечень прегрешений, совершенных боярами в период его малолетства. И заявил, «что сердца на них не держит», а те, в свою очередь, повинились и обещали впредь служить государю верой и правдой.
