Сергиенко схватил со стола лежавшую на нём каску майора и запулил её в марево аномалии, та моментально исчезла без следа. Матусевич открыл рот, не успев даже ничего сказать разошедшемуся профессору, который издал победный рёв, когда каска исчезла.
— Человек сможет пройти через аномалию? — уже деловым тоном осведомился майор.
— Сначала надо провести ещё один тест. — Сергиенко торопил своих людей, которые настраивали аппарат, стоящий на гусеницах, пытаясь добиться того, чтобы он был высотой со среднего человека. — Запускайте!
Аппарат пошёл к аномалии. Её работа поддерживалась аппаратурой, которая, генерируя магнитные поля очень высоких энергий, своими резонансными частотами обеспечивала давление на сильное внутриатомное взаимодействие, в результате чего появлялась возможность влиять на временной параметр пространства, ослаблялись связи и открывался проход между мирами. Отключить их боялись — Сергиенко не был уверен, что проход будет самоподдерживаться. Разматывая несколько кабелей, аппарат подходил к аномалии и вскоре, под бурные овации и радостные выкрики, вошёл в неё, полностью растворившись.
— Камера! Выводите на экран! — воскликнул профессор.
Но на экранах была сплошная темнота. Сильно озадаченный Сергиенко присел на стульчик.
— А свет у аппарата есть? — напомнил Матусевич.
— О боже! Конечно же свет! Включите свет! — прокричал Николай Валерьевич.
На экране ярко вспыхнуло белое пятно, свет вскоре сфокусировался, и на экране стали появляться чёткие линии… Линии?
— Что это? — озадаченно произнёс профессор.
— Как что, кирпичная кладка, довольно неплохая, — сказал стоявший рядом Матусевич.
— Как это, откуда? — прошептал Сергиенко и тут же рявкнул: — Поворачивайте камеру!
Кирпич сменился деревянными досками, причём покрытыми инеем. Дверь? Зима? Затем опять кирпич и на противоположной стороне ещё одна дверь.
— Всё ясно, — заулыбался Матусевич и неслышно для остальных добавил: — Миронов и его люди живы.
Сергиенко повернулся к Матусевичу, сияя улыбкой, в которой выражались все эмоции человека, сделавшего то, чего он желал более всего на свете.
— Да, проход свободный. Хорошо, — бросил майор в трубку и, повернувшись к Николаю Валерьевичу, сказал: — Сегодня составляйте отчёт о возможностях аномалии, а я вам дам ещё пищи для размышлений.
— В смысле? — со сползающей улыбкой пролепетал Сергиенко.
— Схожу за каской. — Майор подмигнул профессору и, не колеблясь, шагнул в еле мерцающее марево аномалии.
— Подождите! — запоздало крикнул Сергиенко, когда Матусевич уже пропал.
— Николай Валерьевич, аппаратура перегревается!
Трубы аппаратов гудели уже не столь ровно, а начинали надсадно хрипеть.
— Сколько у нас есть времени? — озадаченно спросил профессор.
«Сколько ему надо времени взять каску и выйти?» — Недоумение сменилось злостью, в самом деле, уже минуты три прошло!
— Пара минут, товарищ профессор, более этого времени опасно держать аппараты работающими. Сожжём ведь их напрочь!
«Сколько лет работы сожжём! — горестно думал профессор. — Да что же он, в самом деле?!»
Один аппарат уже начал задыхаться, а вскоре показался и белесый дымок, идущий из его чрева.
— Вырубай! — закричал Сергиенко.
Один из офицеров группы Матусевича ужом метнулся к пульту управления аппаратурой, пытаясь помешать инженеру выполнить указание профессора, но немного опоздал.
— Да не волнуйтесь вы, ничего не произойдёт, разве что озябнет ваш майор.
— Если с ним что-нибудь произойдёт, вы у меня ответите! — пригрозил лейтенант.
— Испугал козла морковкой! Вот перегорел бы аппарат — и всё, остался бы он там надолго. А так — лишь пару часов помёрзнет.
Через час с небольшим остывшие аппараты снова были включены. Включили их, правда, ненадолго, лишь для того, чтобы вернулся майор.
— Оп-па! Ничего не понимаю… Николай Валерьевич! — воскликнул один из инженеров за дисплеями, отображающими работу аппаратуры.
— Что такое, Вадим? — Профессор близоруко щурился на мерцание выводимых данных.
— Аномалия словно пытается сопротивляться. Она меняется!
Сергиенко впился взглядом в экран.
— Меняется код её структуры, но мы успеваем подстраиваться. Зато идёт повышенное потребление энергии. А мощностей не хватает. — Вадим указал профессору на цифровые показатели.
— Я пошёл! — Сергиенко решительно направился к мерцающей аномалии.
Сухое и тёплое прикосновение марева немного затянуло Николая и тут же вытолкнуло на мёрзлую землю. Сергиенко больно ударился коленом, тут же его окружил сумрак и холодный воздух. Воздуха решительно не хватало, а в глазах играли светлячки, но профессор попытался встать. Неожиданно ему помогли подняться на ноги, Николай огляделся. Вокруг него оказались три фигуры: Матусевич, помогший ему встать, и двое…
— Товарищ Матусевич! — Сергиенко надел упавшие при падении очки и перевёл взгляд на других — высокого бородатого крепыша и невысокого мужчину несколько полноватого телосложения. — Уходим, майор! Счёт на секунды! Всё позже, уходим! За мной, товарищ Матусевич, Игорь Олегович! — Сергиенко не увидел, как тот медленно покачал головой.
Откуда только силы взялись? Казалось, профессор сам вытащил майора, и они повалились на пол ангара. Тут же проход между мирами закрылся, аппаратура выключилась, а в самом ангаре погас свет.
— Всё, кина не будет, электричество кончилось, — сморозил какой-то умник в полной тишине.
Матусевич, отряхнувшись, встал, ища свой коммуникатор. Включилось резервное питание, и в ангаре зажёгся, мигая, слабый свет. Люди подслеповато смотрели друг на друга, проверяли оборудование. Майор, не желая, чтобы его слышали, вышел разговаривать на свежий воздух.
«Что-то майор темнит», — посмотрел ему вслед Сергиенко.
Последующие два дня учёные и инженеры занимались наладкой оборудования, а также подключением линии из Каменки, находящейся с той стороны небольшого заливчика, для подачи дополнительных мощностей. Майор, несмотря на настойчивые просьбы Сергиенко, так и не поставил его в известность ни о сути переговоров с начальством, ни о разговоре с двумя жителями того мира. Профессор хотел знать, что будет с его проектом и почему делом, которым занимается он, майор так вольно распоряжается. На что майор лишь процедил, что де-юре начальник проекта он, а профессора попросил, во избежание недоразумений, более не расспрашивать его. Таким образом, холодок, бывший между майором и профессором, стал ледниковым разломом.
Сергиенко, которого, словно котёнка, ткнули в лужицу, кипел от гнева. Коммуникатора военного образца, как у Матусевича, у профессора не было, а его личный коммуникатор не пробивал ту защиту, что стояла на архипелаге. Опасались утечки информации, как было в прошлый раз, при первом проекте изучения аномалии. Хотя казалось, что резидентура Европейского союза пока не проведала о начавшемся втором этапе.
