Офицеры, занимающие посты, аналогичные его собственному, согласно кивнули в ответ.
— В таком случае я отпущу остальных и мы обговорим детали. Подполковник Клюшкин, у вас есть вопросы?
Клюшкин открыл один глаз, затем, с некоторым трудом, второй и, кашлянув, произнес:
— Простите, мой генерал, вы не в курсе, в наш буфет не завезли саргассовый коньяк?
Генерал-полковник Кант, кавалер ордена «Легионеров» трех степеней и т. д. и т. п., медленно побагровел (что напомнило мечтательному рептилиеголовому майору закаты его родной Адерры) и издал такой перл устного народного творчества, что все, кроме высшего начальства, бросились бегом вон из кабинета.
— Не понимаю я временами нашего старика, — обиженно сказал Клюшкин Зеевицу и печально побулькал остатками саргассового коньяка во фляжке.
Майор поморщился и подумал, что окажись он на месте Клюшкина, его за подобную дерзость уже расстреляли бы восемь раз.
Глава 2
Александр открыл глаза и увидел над собой кошмарную рожу, издающую болезненно-громкие звуки. Когда прояснилось зрение и рассеялся туман в голове, он выяснил, что «рожей» является лабораторный любимец, кот Дорофей, вылизывавшийся у него на груди. Звуки же издавал реанимационный аппарат Синельникова, которому место в «Скорой помощи», но никак не в лаборатории поля. По частям оторвав себя от кушетки, Александр огляделся по сторонам. Это еще кто там накрылся в углу драгоценной сафитовой материей? А, понятно, Майер. В другом углу похрапывал Рамирио из соседней лаборатории. Голова Александра гудела, как церковный колокол, и явно не оттого, что он спал на мини-конвертере вместо подушки. Он попытался вспомнить, что предшествовало такому его пробуждению. Воспоминаний — ноль!
От напряжения мозговые извилины распрямились, а мысли заизвивались и спутались в клубок. Ну вот, начались каламбуры, хотя после той гулянки это и не удивительно. Точно, вспомнил! Вчера, в конце рабочего дня завалился Хорхе Рамирио и попросил на вечер у Александра преобразователь углеводородов Местера, но тот оказался насмерть привинченным к полу. Убедившись в невозможности извлечения аппарата, Рамирио заявил, что поскольку для воплощения его гениальной идеи требуются два компонента, то он притащит реаниматор Синельникова сюда, что и сделал. Кстати, Рамирио так и не признался, для чего ему понадобился в лаборатории реаниматор! Хорхе долго колдовал над соединительными шлангами. Наконец он подсоединил выходной шланг к газовой трубе и подал энергию на это чудо творчества. Александр, недоуменно наблюдая за его манипуляциями, спросил, мол, что это такое.
— Самогонный аппарат новейшей конструкции. Метан из трубы поступает в преобразователь углеводородов, где происходит обогащение кислородом, а в реаниматоре — окончательная доработка, сжижение, удаление примесей, остаточной ионизации и тому подобного. Производительность: стакан за пять минут!
— Голова! — уважительно протянул Майер и тут же послал двух практиканток за закуской и еще одной подружкой.
Когда закуски были приготовлены, все опробовали произведение детища Рамирио. Самогон оказался градусов тридцати с сильным запахом тухлой капусты (поскольку с древних времен в газ добавляли «вонючку» с этим ужасным ароматом). Девочки поморщились, а Рамирио полез в реаниматор и подкрутил там что-то. Крутить «что-то» ему пришлось еще раза три, а вот последующие события Александр помнил уже плохо. То есть он помнил, что они полчаса ждали, пока два стакана наполнятся субстанцией, которая оказалась первоклассным концентрированным спиртом, правда почему-то не жидким, а похожим на студень, но потом…
Александр проглотил таблетку вытрезвителя и почувствовал, как к нему возвращаются силы. Разбудив Майера и Рамирио, он и им скормил по таблетке. Куда и когда подевались практикантки, не помнил никто. Трое друзей сумрачно оценивали свое состояние, когда, как это обычно и случается, в самый неподходящий момент вошел Зеевиц.
— Великолепно! — с неподдельным удовольствием процедил замдиректора, разглядывая помятые физиономии научных работников. — Ну-с, пожалуйте за мной! И не забудьте прихватить… продукцию.
Через двадцать минут с целым корытом концентрированного спирта (его за ночь наделало творение Рамирио) они стояли перед директором университета и пытались придать лицам виноватое выражение. Директор сурово смотрел на нарушителей, а Зеевиц докладывал:
— …испорчен аппарат Синельникова, реанимационный, инвентарный номер 35Х-Н87. Исчез из подведомственной кладовой рулончик драгоценной сафитовой ткани за номером…
— Да вон она лежит в лаборатории! — не выдержал и прервал Зеевица Александр. — А нам нужен был кусочек для фильтрации. И вообще, перестаньте напирать на нас! Рамирио изобрел новый продукт — патент надо заполнять, а вы: «рулончик». Мы втроем всю ночь проводили испытания и можем с уверенностью сказать, что изобретение вполне жизнеспособно и пригодно к употреблению.
Зеевиц от подобной наглости раскрыл рот. Директор ухмыльнулся, глядя на троицу.
— Ладно, раз вы всю ночь работали, то идите по домам. Чтобы завтра в девять ноль-ноль были на рабочих местах. И больше никаких новинок пищевой промышленности. В конце концов, здесь университет физики энергий, а не самогонная мастерская! Эдак, если дойдет до газетчиков, нам урежут финансирование…
Минут пять они выслушивали нотации, которые директор читал больше для Зеевица, чем для них, после чего разошлись по домам, довольные, что отделались так легко.
Дома его ожидала посылка. Правда, почему-то вскрытая и наспех склеенная.
«Перлюстраторы хреновы, — подумал Александр, — уж раз проверяете, так хоть бы потрудились заклеить как следует!»
На посылке были проставлены инициалы В.К. и нарисована эмблема десантников «Маллаха». Вот здорово! Это же от Васьки Кобрина! Уже в течение года он не получал от Василия никаких вестей — тот нанялся в какую-то секретную экспедицию. Раз прислал посылку, то, видимо, уже вернулся. Ну-ка, что там пишет старый бродяга?
Александр принялся читать письмо, и его брови пораженно застыли в самой верхней точке. Василий писал, что за год работы в экспедиции он сколотил достаточно средств, чтобы приобрести себе небольшую яхту с трехлетним самообеспечением, что являлось давнишней Васькиной мечтой. Ни о характере работы, ни о самой экспедиции он ничего не сообщал. Еще писал, что как только купит яхту, прилетит на Сантан и «махнем куда-нибудь на месяц-другой на охоту».
«Махнешь тут, — подумал Александр, — когда даже выходные отменили».
Письмо заканчивалось задиристыми пожеланиями в Васькином духе. Удивительно, но цензура их даже не приметила…
Александр отложил письмо в сторону и только теперь заметил часы. Он аккуратно достал их и поднес поближе к свету. Ого, да ведь это настоящая коллекционная редкость, подлинный «Щит и меч»! Этим часам, возможно, было больше лет, чем первому межзвездному кораблю. Да, видимо, Василий и в самом деле разбогател, если может позволить себе посылать столь дорогие подарки. По правде говоря, сначала Александр не поверил другу. Ну скажите, что это за экспедиция, где платят в десять раз больше положенного? Но поскольку Васька присылает такие дорогостоящие подарки старым друзьям, то, вероятно, он мог заработать и пятьдесят тысяч кредиток для покупки яхты. А может, просто раздобыл в этой экспедиции какой-нибудь древний артефакт и «толкнул» его на черном рынке? Второе предположение, пожалуй, больше походило на правду.
