Сетанг-другой девушка постояла, присматриваясь к обстановке. На губах ее заиграла легкая мимолетная улыбка — сам глава гильдии Салдан пришел бы в ужас и немедленно удрал бы, завидев эту странную и непонятную улыбку. Но девчонка стояла к Сопле спиной, и тот ничего не заметил. Он спрыгнул рядом с ней и пошел следом, старательно ступая по таким же белым плиткам, но уже квадратным. К двери в нужную комнату они добрались без помех. Тут Линн, пренебрежительно фыркнув и совершив пару легких движений, открыла замок-одно-название и преспокойно отворила створку.
На самом деле, над запором этим пришлось бы попотеть самым отпетым и опытным негодяям Воровской гильдии, но под воздействием эликсира Линн открыла его куда легче и быстрее, чем могла расколоть орех. Нужная отмычка, словно сама собой, скользнула в ладонь из рукава, пальчики сами нашли и нажали нужные пружинки — и вот, пожалте!
Напарник, тихо и недоверчиво сопя, еще только озирался в богато убранной темной комнате с обилием мебели и драпировок, а девчонка уже обнаружила искомое: за отодвинутой картиной вмурованный в каменную стену массивный сейф с толстенной дверцей, двумя замочными скважинами и наборным замком.
Завидев подобный изыск пытливой мысли изобретателя секретных замков, Сопля испуганно вжал голову в плечи — такие сейфы, по слухам, были только в банках, да в домах богатейших вельмож. Однако первый замок почти сразу сдался искусным и нежным девичьим пальчикам, издав тихое кррак!
— Набирай: три-девять-красное, — еле слышно пропела впавшая в транс Линн.
Искомая комбинация словно огнем горела на наборном диске перед ее взором. Недоумевая, как может этот неповоротливый увалень не заметить такое, она провернула один раз отмычку, блеснувшую в тусклом свете окна.
— Два-четыре-золотое… — провернула еще раз. Посмотрела на сейф, ласково погладила его. Затем вставила в скважину еще одну стальную отмычку — на этот раз тонкую и длинную.
— Семь-пять-белое. — И едва Сопля вспотевшими и чуть дрожащими пальцами выполнил ее команду, как она резким движением крутанула свои железки.
Сейф негромко вздохнул, как будто признавал свое поражение. Линн осторожно потянула за ручку, и массивная дверца неожиданно мягко и бесшумно отъехала на хорошо смазанных внутренних петлях.
Сопля заглянул внутрь — и его во второй раз чуть не хватила падучая. Там было столько…
— Мешок! — разъяренной кошкой прошипела на него Линн, деловито протягивая руки к добыче.
Толстая пачка векселей, тяжеленные суконные мешочки с золотыми монетами, маленькие замшевые мешочки, в которых хранились только алмазы, и под конец — сверкающие драгоценными камнями и переливающиеся всеми цветами радуги даже в полутьме прекрасные украшения белого золота: легкий ажурный обруч на лоб и шейная подвеска. Как они там называются у ювелиров, никто из двоих юных налетчиков понятия не имел — такая добыча просто никогда не попадала к ним. Да и ни к кому из гильдейских тоже.
Едва содержимое сейфа перекочевало в легкий, но прочный заплечный мешок Сопли, как неугомонная Линн потребовала закрыть сейф в обратной последовательности. Шатающийся, истекающий от страха и волнения потом, напарник едва нашел в себе силы добраться вслед за ней до окна, залезть на крышу башни и потом спуститься вниз, на пустынную улицу.
Легким и неслышным бегом, свойственным лазутчикам и ворам, двое подростков оставили позади себя богатый район. Вот уже впереди замаячила каменная громада Моста, но они и не пошли туда. Вот еще — сразу после работы тащиться в гильдию, словно больше им дела нет, кроме как проложить горячий след, чтобы по нему спустя некоторое время нагрянули ищейки!
Вместо этого Линн стала забирать левее — туда, где к реке спускался парк. Любимое место отдыха зажиточных горожан, дела и болячки коих заставляли своих обладателей оставаться на лето в городе. Но сейчас парк был пустым, печальным и темным.
Выйдя к павильону, где заезжие труппы бродячих актеров обычно давали свои немудреные представления, девчонка огляделась.
— Зугги, выходи! Вроде бы чисто сработали! — шепнула она в сторону тени под одним из деревьев, едва заметно колышущейся в такт дыханию.
Старина Зугги не заставил себя долго ждать. Он вперевалочку шагнул ближе. Так было положено, чтобы вернувшихся с дела встречал кто-то из умеющих вести всякие хитрые дела. Мало ли, может, нужно вскрыть ящичек или шкатулку, которые невозможно продать, не добыв из них вожделенного золота. Или распилить поводок[4], ежели кто выскользнул из цепких лап стражников.
Однако сегодня работы старому мастеру не нашлось. И все же он, удивленно качая головой, переложил добычу в особые, заранее принесенные с собой мешочки. А родную, так сказать, упаковку завернул в тряпицу вместе с увесистым булыжником и закинул подальше в реку.
— Вы что, купеческий банк подломили? — нехотя выдавил он, недоверчиво вертя в пальцах добытые золотые украшения.
Затем спохватился, вытащил из кармана специально подготовленную для Линн бутылку воды и напоил девчонку, которую после того, как действие ведьминского эликсира прошло, стало просто-таки колотить крупной дрожью. На лице ее тотчас выступил пот, глаза почти закатились от нахлынувшей слабости, и путь к дереву у воды, где Зугги оставил свою лодчонку, она скорее прошла не сама, а почти проехала на плече пожилого инструментальщика.
— Подожди, разговор есть, — негромко выдохнула она, когда Зугги энергичными гребками уже вывел плоскодонку на середину реки.
Сидящий на носу парнишка хотел уж было привычно отвесить этой соплюшке полновесную зуботычину, чтобы не разевала пасть, но старик, оставив весла, остановил его руку.
— Не гоношись, Сопля, Линн если базарит, то всегда по делу.
Зугги огляделся, несколькими гребками подогнал лодку к каменной опоре Моста и спрятал ее в тень.
Некоторое время Линн только слабо шевелилась, открывая и закрывая рот. И лишь когда проклятущая реальность вокруг перестала покачиваться, то и дело норовя накрыться белесой мутью забытья, она прошептала:
— Упырь продает нас…
Ее напарник всплеснул руками, изобразил известный жест пальцем у виска.
— Нишкни, Сопля, пусть говорит дале.
Зугги насупился, но воспринял слова девчонки довольно спокойно. А та, широко раскрыв черные глаза с бездонными зрачками, еще не отошедшая от действия зелья, стала продолжать:
— Седмицу тому Мелкот и Рузан погорели по-крупному. Три дня тому Надь еле вырвался, а Гуся вовсе порубили злыдни…
— Ну и что? Совпадение! — Сопля было взвился, но широкая ладонь Зугги, словно каменная, придавила его плечо.
— Сегодня вечером Ганку на рынке схватили с чужим кошелем за пазухой, — горько, словно не своим голосом, уронил кузнец. — О том слух среди наших еще не прошел, но я ненароком разговор двух вертухаев прослышал.
