— Здравствуйте! — поздоровалась Джоди, проходя мимо.
Но Бренда даже не повернула головы, чему Джоди удивилась. Бренда всегда приветливо здоровалась с соседями, даже с ней, с малолеткой Джоди.
— С вами все в порядке? — обеспокоенно спросила Джоди, остановившись рядом.
Наконец-то Бренда перевела взгляд на нее. Взгляд у нее был до того пустой и безразличный, что Джоди испугалась. Такие взгляды обычно бывают у живых мертвецов из фильмов ужасов. Смотрят, а ничего не видят. А еще Бренда была ужасно бледной, лицо напоминало маску, его словно присыпали густым слоем мела.
— Давайте я вас до дома доведу, — предложила Джоди.
Не оставлять же ее в таком состоянии на улице. Да и дом Бренды совсем рядом с ее домом, по улице метров двести.
— Домой? Да, конечно, домой. — Бренда словно очнулась. — Помоги мне, а то я каблук сломала.
Тут Джоди заметила, что Бренда стоит в одной туфле, а вторую держит в руках.
Когда Джоди подошла к Бренде, ей в нос ударил тяжелый запах алкоголя, и Джоди поняла, что Бренда пьяна, причем сильно.
Джоди довела Бренду до дверей ее дома. За всю дорогу они не промолвили ни слова. Бренда только горестно вздыхала, а Джоди считала неприличным приставать к ней с вопросами.
Зато назавтра Бренда появилась у Джоди сразу же после возвращения той из школы. Она рассыпалась в благодарностях и одновременно рассматривала комнату Джоди. Ее просто покорили развешанные на стене этюды. В старших классах Джоди серьезно занялась рисованием, посещала специальные курсы, и некоторые ее работы были действительно очаровательны. Джоди редко их показывала посторонним людям, поэтому похвала Бренды ей была очень приятна.
От вчерашнего плохого самочувствия соседки не осталось и следа. Бренда была свежа, весела и болтала без умолку. Она ни слова не сказала о том, что с ней вчера произошло, а Джоди считала неприличным спрашивать об этом.
Намного позже Джоди узнала, что в тот день Бренда застала своего парня, который не далее как несколько дней назад уговаривал ее выйти замуж в квартире лучшей подруги. Застала в неприличном виде. Одновременно Бренда потеряла и возлюбленного, и подругу. Так что поводов напиться у нее было предостаточно.
Вот так они познакомились, и так началась их дружба, которая продолжалась и после отъезда Бренды в Нью-Йорк. Подруги постоянно перезванивались, переписывались, держали, как говорится, друг друга в поле зрения. В последнее время после рождения Сони, Бренда редко стала появляться в Лейквуде. А в Нью-Йорк, в свой дом, Джоди она никогда не приглашала.
Но если бы кто-то сказал Джоди, что их с Брендой дружбе пришел конец, она бы просто рассмеялась. Такая дружба не может закончиться сама по себе. И лишь смерть остановила ее.
Оглядевшись по сторонам, будто опасаясь, что за ней наблюдают, Джоди расстегнула сумку и достала письмо, спрятанное на самом ее дне. Это было последнее письмо, полученное ею от Бренды. На штемпеле стояла дата — до смерти Бренды оставалось чуть больше недели.
«Дорогая Джоди, здравствуй!» — прочитала девушка. На самом деле ей не нужно было даже смотреть в письмо. Она помнила его наизусть, столько раз его читала-перечитывала.
Но Джоди любила рассматривать написанные рукой Бренды слова с небольшим наклоном влево и завитушками на заглавных буквах. Ее почерк был так необычен, что спутать его с чьим-то еще было невозможно.
«Если бы ты знала, как я соскучилась по тебе. Мне так не хватает вечеров, что мы проводили вместе. Мне не хватает фильмов, что мы смотрели, сидя на диване в твоей гостиной, не хватает наших прогулок. Я скучаю по тихой, спокойной жизни в Лейквуде. Нью-Йорк ужасен! Ужасен хотя бы потому, что здесь живет такое чудовище, как мой муж».
Глаза Джоди наполнились слезами. После сегодняшнего посещения дома Фреда Хонтера она еще лучше понимала свою погибшую подругу. Жить в огромном доме, где все тебе чуждо, начиная с роскошной обстановки и заканчивая мужем-деспотом, — это ли не мучения? Бренда, такая впечатлительная, эмоциональная, трогательная, вынуждена была все это терпеть.
Джоди бережно расправила письмо и спрятала его обратно в сумку. «Бренда, ты будешь отомщена», — в который раз повторила про себя Джоди и встала со скамейки. Пора отправляться на вокзал, а то она опоздает на последний рейс.
О смерти Бренды Джоди узнала уже после ее похорон. То, что она не была на похоронах подруги и не простилась с ней, тревожило Джоди до сих пор. Невыполненный долг перед Брендой тяжелым грузом давил ей на плечи. По ее мнению, только отмщение могло облегчить эту ношу. Поэтому Джоди и задумала все это. Не только ради Бренды, но и ради себя тоже.
Сидя у окна в мерно покачивающемся и поскрипывающем на поворотах вагоне, Джоди вспоминала тот день, когда, возвращаясь с работы, увидела на углу улицы мать Бренды в траурной одежде. У нее от вида несчастной, какой-то потерянной, всеми забытой, как показалось Джоди, женщины внутри словно произошел взрыв, заполнивший чернотой голову и сердце. Она поняла сразу: случилось нечто ужасное.
Джоди с трудом переставляла ставшие тяжелыми и непослушными ноги в сторону убитой горем женщины и почти физически ощущала исходящие из нее потоки горя.
В первое мгновение мать Бренды даже не признала Джоди, скользнула по ней отрешенным взглядом, когда та поздоровалась, и опять погрузилась в свои раздумья. Но Джоди не собиралась уходить. Она заботливо взяла потерянную женщину за руку и, заглянув в глаза, спросила, что произошло. Когда та сказала о смерти Бренды, мир вокруг Джоди перестал существовать. На целую вечность, как ей показалось, она провалилась в черную пустоту. На самом деле, конечно, прошло меньше минуты. После этого Джоди спросила:
— Как это произошло?
— Разбилась на машине. Моя девочка не справилась с управлением и на всей скорости врезалась в дерево на обочине.
А в голове Джоди прогромыхало: «Ее убили!». Ей сразу же вспомнились строки письма, полученного от Бренды несколько недель назад. В нем она писала о своем муже: «Этот негодяй только и мечтает о том, как избавиться от меня. Он не остановится ни перед чем, чтобы убрать меня из своей жизни».
С тех пор мысль о том, что Бренду убил ее же муж, неустанно преследовала Джоди. Нет, конечно, она не думала об этом постоянно, иначе просто сошла бы с ума. Но время от времени мысль приходила в голову Джоди, пронзая все ее существо невыносимой болью.
Трудность тех дней состояла в том, что Джоди не с кем было обсудить свою проблему. Как-то она попыталась поговорить с матерью, но та лишь отмахнулась. Сказала, что нельзя быть такой впечатлительной, а нужно верить полиции. Раз говорят, что несчастный случай, значит, так и есть.
Общих подруг у Джоди и Бренды не имелось — разница в возрасте давала о себе знать. Да к тому же Бренда в последнее время так редко появлялась в Лейквуде, что ее уже начали забывать.
Единственными людьми, с кем можно было говорить о Бренде, были ее родители. Но Джоди считала невозможным досаждать им, раздавленным свалившимся на них несчастьем, своими подозрениями.
