Мэгги снова кивнула. Бросила в сторону Уокера взгляд, который он при всем желании не смог бы разгадать, и направилась куда-то в заднюю часть дома.
— Уокер…
В первый раз она назвала его по имени. Уокер не поднял глаза.
— Что?
Она заговорила, также не глядя на него:
— Я понимаю, человеку, привыкшему действовать в строгом соответствии с законом, трудно признать то, во что он никак не может поверить. Но… не могли бы вы сделать над собой усилие и по крайней мере называть меня по имени? Можете не беспокоиться, я не настолько глупа, чтобы принять это за признание с вашей стороны. Вы считаете меня обманщицей? Пусть так. Но ведь даже у обманщиков есть имена. — Она взглянула ему прямо в глаза. — Так вот, меня зовут Аманда.
До сих пор Уокер и не замечал, что избегает называть ее по имени. Это получилось непреднамеренно, не из желания оскорбить.
— Виноват, — произнес он, и в самом деле чувствуя себя виноватым. Указал на комнату, из которой вышли Салли и Мэгги. — Ну что ж, пошли… Аманда?
Она распрямила плечи, кивнула. Они подошли к дверям. Уокер легонько постучал. Из комнаты послышался нетерпеливый возглас. Уокер раскрыл обе створки дверей, так, чтобы они с Амандой смогли войти одновременно. Он сделал это неосознанно, неожиданно для самого себя, и понял, что поступил правильно: она вскинула на него глаза с благодарной улыбкой.
Они вошли в просторную комнату, которая казалась еще больше из-за высоких потолков и огромных окон. Современная, но не кричаще-модерновая мебель мягких тонов создавала ощущение уюта. На полу от стены до стены лежал толстый пушистый ковер.
В комнате находились три человека. Двое мужчин стояли у камина, а на одном из диванов, расположенных под прямым углом друг к другу, сидела женщина.
На этот раз Уокер не стал тянуть время. Крепко взяв Аманду под руку, он подвел ее к одному из мужчин:
— Вот она, Джесс.
Джессу Далтону можно было дать лет на пятнадцать меньше его семидесяти пяти. Ростом выше шести футов, мощный и ширококостный, он, казалось, излучал здоровье. Несмотря на возраст, в нем не чувствовалось старческой дряхлости. Лицо его, когда-то поразительно красивое, хранило следы бурно прожитых лет, неуемного нрава и многочисленных излишеств, впрочем, он и сейчас все еще оставался необыкновенно привлекательным мужчиной. В черных волосах, обрамлявших загорелое лицо, только начала пробиваться седина, всегда сверкающие глаза цвета старого серебра лишь чуть-чуть потускнели.
— Аманда…
Больше он, казалось, не мог произнести ни слова.
Обычно его глубокий голос звучал резко и повелительно. Уокер никогда не слышал, чтобы Джесс говорил так мягко, почти нерешительно.
Хрупкая бледная рука Аманды скрылась в больших, коричневых от загара ладонях Джесса. Уокеру показалось, что Джесс готов задушить ее в своих медвежьих объятиях, дай она ему хоть малейший повод. Однако Аманда держалась вежливо, сдержанно, даже несколько отстраненно.
— Кажется, я вспоминаю… когда я была еще ребенком, вы настаивали, чтобы я называла вас Джесс.
Она осторожно высвободила руку из его ладоней. На губах появилась странно чарующая улыбка.
Прежде чем Джесс успел ответить, вмешался второй мужчина, стоявший у камина:
— Мы все называем его Джессом, даже Кейт.
Аманда обернулась к нему. Он чуть натянуто улыбнулся:
— Я Рис. Рис Лэттимор. Добро пожаловать в «Славу», кузина.
Из слов Риса Уокер сделал два вывода. Первый: Джесс дал своей семье понять, что до тех пор, пока не будет доказано обратное, он считает эту Аманду подлинной. Второй: Рис достаточно умен, чтобы, подобно Салли, открыто выказывать свою ярость и ненависть.
Аманда протянула руку Рису с той же очаровательной улыбкой.
— Рис… Если я не путаю, кажется, это вы однажды летом дали мне свою лошадь.
Джесс разразился громким лающим смехом. Рис покраснел, но продолжал улыбаться, пожимая руку Аманды.
— Да, верно. Вообще-то я никогда не сходил с ума по лошадям так, как Салли.
В противоположность младшему брату, который и физически и эмоционально, несомненно, являйся самым настоящим Далтоном, Рис, по-видимому, пошел в отца. Светловолосый, голубоглазый, не наделенный ни мощным сложением, ни физической силой Далтонов, он не отличался и далтоновской вызывающей красотой, однако черты его лица были вполне привлекательны, а морщинки в уголках глаз говорили о том, что он смеется чаще, чем хмурится.
Они с Салли, слишком непохожие для того, чтобы дружить, тем не менее именно благодаря этой разнице избегали серьезных конфликтов. По большей части.
Уокер коснулся руки Аманды, чтобы привлечь ее внимание, и обратился к женщине, зная, что Джесс этого не сделает:
— Кейт, познакомьтесь. Это Аманда.
Кэтрин Далтон стремительно поднялась с дивана и сделала шаг вперед. Она была самым младшим и единственным оставшимся в живых ребенком Джесса и его жены, умершей через несколько дней после рождения Кейт. Сейчас, в возрасте сорока лет, очень высокая, статная и цветущая, без единой унции лишнего веса, с глубоким ровным загаром, она поражала необыкновенной красотой. Ни одна морщинка не портила ее лицо, прекрасное в своем совершенстве.
Уокер в жизни не видел более красивой женщины. Когда она появлялась, все оборачивались ей вслед. Однажды Уокер оказался свидетелем того, как человека сбила машина, потому что он загляделся на Кейт. Она могла бы сделать себе миллионное состояние, работая фотомоделью. У ее ног были бы герцоги и принцы, решись она покинуть «Славу» и показаться в свете.
Однако Кейт всю жизнь прожила в «Славе», и, хотя многие мужчины в округе пытались за ней ухаживать, никто из них не преуспел. Кейт, похоже, вообще не собиралась выходить замуж. Всегда спокойная, всегда владеющая собой, она, в случае необходимости, исполняла роль хозяйки дома. В основном же заполняла свое время благотворительной деятельностью. Если и существовали в ее жизни какие-то тайны, они надежно скрывались за ее глазами цвета тусклого серебра, точно такими же, как у Джесса.
Кейт протянула Аманде руку:
— Здравствуйте. Добро пожаловать в «Славу».
Несколько секунд Аманда смотрела на нее без всякого выражения, потом улыбнулась и тоже протянула руку:
— Благодарю вас, Кейт.
Джесс, все это время не сводивший глаз с Аманды, усадил ее на диван и сам сел рядом. Уокер никогда до этого не видел у него такого нежного выражения лица, не слышал такого мягкого голоса. Кейт снова заняла свое место на диване, Рис сел напротив.
Уокер стоял у камина, облокотившись о мраморную полку. В этом доме он чувствовал себя так же свободно, как и в своем собственном. Они с Далтонами уже давно отказались от всяких формальностей во взаимоотношениях, за исключением тех случаев, когда дело касалось юридических документов.
