Кэт могла, потому что была удивительно привлекательной женщиной. Нет, не классической красавицей, но забыть такое лицо невозможно. Маленькое личико с тонкими чертами — нос изящной формы, зеленые глаза, казалось отражавшие свет, ротик, который мило изгибался, когда она улыбалась. Когда она входила в комнату, все взгляды устремлялись к ней. Мужские, женские. Даже детские. Кэт очень любила детей. И они ее тоже. Может быть, если бы…
Господи, нет. Кэт — мать? С ее-то способностью задерживать внимание на чем-то одном — не больше, чем у мотылька. Не то чтобы это обсуждалось. И потом, я и сам никогда не хотел детей.
Теперь он добрался до верхней полки. Еще какие-то папки и коробки. «Проезжие дороги графства Оксфордшир — 1984». Он открывает коробку: карты, фотографии — и снова Кэт. Нет, не та Кэт, что в неведомом месте держит кого-то за руку, переворачивая прошлое вверх дном, — другая, Кэт из того времени, которая спрашивает:
— А что мы здесь делаем?
Она только что забралась на ворота и сидит, щурясь на солнце. На ней джинсы и футболка на голое тело. Сквозь тонкую ткань Глин видит соски; это отвлекает его от насущных дел, а именно от рассматривания карты, составленной Картографическим управлением. Был бы здесь стог сена — он бы отвел ее туда и задал жару. Но где сейчас сыщешь стог сена? Он даже толком не знает эту женщину. Но скоро узнает поближе, если все получится.
Они только что прошли по тропинке между полями; теперь травяной ковер превратился в изрезанную колеями грязь и лужи. Глину интересно вычислить ширину дороги. Этим он и занимается, решительно игнорируя соски Кэт. Всему свое время.
— Мы здесь, — поясняет он, — потому что мне кажется, что когда-то на месте этой тропинки была древняя проезжая дорога. И мне нужно это проверить. Я точно помню, что говорил, когда мы уезжали.
— Ну, значит, говорил. Все время забываю, что ты работаешь. — И смеется. Своим особым — такого не было больше ни у кого — смехом. — Я-то думала это просто загородная прогулка. Но раз уж так получилось, давай я побуду здесь, пока ты закончишь? Позагораю на лугу, за оградой.
И тут же слезает с ворот, бежит по полю и растягивается на спине в густой траве, без майки, подставив небу и солнцу обнаженную грудь.
Он сует коробку на полку и тут замечает на ней еще стопку бумаг. Ага, вот они — гранки. И — последней в стопке — долгожданная добыча: «Основные модели распространения населения в Северной Англии», «Новости науки», 1961 год.
Начни он с верхней полки, злополучная папка не попалась бы ему на глаза. Может быть, он нашел бы ее позже. И день бы прошел так, как он планировал: он бы сидел за письменным столом и занимался насущными делами.
Глин сгребает нужные бумаги, закрывает шкаф и спускается по лестнице в свой кабинет. На одну сторону стола он кладет гранки. К черту всю эту историю — работать он сегодня все равно будет.
Он достает фотографию.
Надо взглянуть еще раз. Наверняка в первый раз чего-нибудь не заметил. На Кэт широкая юбка и какая-то черная маечка, открывающая шею и спину. Я припоминаю эту маечку. И сережки с висюльками. Их я тоже помню.
На Нике темные брюки и клетчатая рубашка с короткими рукавами. Их я не помню, но не узнать этих чересчур длинных волос, свисающих на лоб, невозможно. Именно они скрывают его лицо на фото — он повернулся в профиль и смотрит… не на Кэт, на кого-то еще. Кажется, на Элейн.
Элейн смотрит прямо в объектив. Должно быть, что-то говорит — губы ее слегка приоткрыты. Может, она разговаривает с ними. На ней брюки и какой-то полуспортивный пуловер, сумка на плече, а на голове — джинсовая шляпа.
Оставшихся двоих я по-прежнему не узнаю. Высокий худой мужчина. Маленькая женщина с темными курчавыми волосами. Тоже одеты легко и удобно, что означает лишь одно: дело происходит летом и в абсолютно неформальной обстановке.
Словом, их там было несколько. Да, еще фотограф, конечно. Он — или она?
А я где? Нет, определенно не с ними. Меня нет, я где-то еще — скорее всего, уехал по делам.
Где же все происходит? Пейзаж мне ни о чем не говорит. Купы деревьев на заднем плане. Трава, на которой они стоят. И небо — голубое, ну, случайное облачко.
Загородная прогулка. Пикник на природе. «Слушай, давай сходим… Бросай все, а? День такой чудесный. Элейн тоже идет, ну, и Ник, конечно…»
Когда? Судя по моложавому лицу Элейн, это восьмидесятые. Примерно так.
Но надо точно установить — когда. Нет, не просто «надо», а совершенно необходимо. Мне необходимо выяснить это чрезвычайно важное обстоятельство, чтобы вспомнить, как тогда обстояли дела, ведь они явно обстояли не так, как я оценивал их в то время или вспоминал о них впоследствии.
Когда была сделана фотография?
И кем? Кто забрал из фотолаборатории пакет с фотографиями, лениво рассмотрел снимки, пристальнее вгляделся в этот, кое-что быстро прикинул, отрезал негатив от остальной пленки и отдал фотографию ему.
Молчаливый сговор. Но… кто еще?
Конечно, Элейн сможет прояснить ситуацию. Она тоже могла быть участницей сговора, а могла и не быть — и это тоже мне нужно узнать, — но она должна знать всех участников той веселой загородной поездки.
И теперь комнату заполняет Элейн. Он видит и слышит ее, в различных воплощениях. Он знает Элейн очень давно и в разных ипостасях. Но самое главное, она сестра Кэт, и теперь он ее рассматривает именно в этом ключе.
Вообще-то, они, конечно, были не так уж близки. Элейн намного старше и совсем другая: и внешне, и как человек — словом, совсем. Но между ними всегда что-то было — странная смесь натянутости и осознания важности друг для друга, как часто бывает между родными братьями или сестрами. Элейн, то и дело отпускающая язвительные замечания насчет того, что Кэт — это Кэт — за все это время она так и не смогла с этим смириться, — в то же самое время готовая первой прийти на помощь, и Кэт, которая могла сорваться с места и отправиться повидать Элейн и позвонить ей поздно ночью.
Впрочем, это не мое дело, думает Глин. Сами разобрались. Но теперь вдруг выясняется, что это и его дело тоже. Где Элейн была, когда все происходило? Знает ли она об этом? Знала ли тогда?
Он напряженно думает об Элейн — Элейн того времени, успешном ландшафтном архитекторе, хозяйке процветающей фирмы, супруге Ника. Его собственной приятельнице — они, в конце концов, знали друг друга очень давно. Но Элейн остается непостижимой: она говорит и выглядит так же, как обычно. Словом, крепкий орешек эта Элейн.
Однажды она побывала в этой комнате. Тогда. Когда. После. «Ты останешься жить здесь, в доме?» — спрашивает она.
Когда он отвечает, она никак не комментирует ответ. Лишь предлагает помочь разобрать вещи Кэт. И разбирает, как выяснилось, не так тщательно, как хотелось бы.
Только переезда ему не хватало — после всего, что случилось. Разумеется, многое будет… напоминать. Но переезд вряд ли поможет. Просто придется научиться с этим жить.
