Спустя десять дней похода, когда и солдаты действующей армии, и болота со всеми их прелестями остались позади, когда дороги наконец появились под колёсами повозок и по сторонам потянулись бескрайние степи, становящиеся всё более сухими и бестравными, появились змеи. Их было много, и они вели себя совершенно бесцеремонно. То и дело ночью выползали погреться к костру, а несколько раз даже забирались в повозки, где прятались среди сброшенной одежды и одеял.
Но вот змей, в отличие от комаров, караванщики не боялись и довольно сурово с ними расправлялись, разумеется сохраняя все необходимые меры предосторожности. Они вообще повеселели, когда стало ясно, что степь вот-вот перейдёт в привычную для них пустыню. Это было заметно по всем людям, кроме главного караванщика и владельца большинства повозок, которого звали Пепир Вакамон, по прозвищу Золочёный.
Пепир был нехудым, но и не толстым, не очень подвижным, но и не полной развалиной, в зрелом возрасте, но ещё далёком от подлинной старости. Его реденькие волосы, заплетённые в короткую косицу, уже начали седеть, но большая их часть ещё оставалась чёрной. Отличительной особенностью Пепира от остальных его людей было то, что он не улыбался и никогда не разговаривал просто так, для удовольствия. Каждое его слово было продиктовано необходимостью отдать приказ, а каждый его ответ на вопрос Трола или Арбогаста был краток до минимума, и то — если не считать его реплики простыми отговорками.
Вникнув в его состояние, Трол понял, что Пепир недоволен. По его мнению, он слишком рисковал в этом походе, но всё-таки рисковал, не в силах отказаться от соблазна убраться из гибнущей, по его мнению, армии Дерека Милинокского, да ещё с каким-нибудь прибытком. Что это за прибыток, Трол понял не сразу.
Ещё Пепир сердился, потому что слишком явно и безапелляционно ему навязали этого мальчишку с его непонятными охранниками. Слишком уж они отличались от обычных охранников, слишком все шестеро были умны и независимы от него и слишком хорошо умели обращаться с оружием. Поэтому Пепир их всех побаивался.
С несколько запоздалым раскаянием Трол подумал, что не следовало работать мечом на глазах караванщиков, не стоило показывать им, чего стоит каждый из их новых спутников. Потому что даже Череп, самый тяжёлый и ленивый в тренировках боец, стоил по меньшей мере полдюжины караванных охранников. А о таком владении мечом, которое показывал Арбогаст и тем более Трол, никто из этих людей даже не подозревал. Но уходить для тренировок в степь было бы вовсе неразумно — Пепир решил бы, что связался с настоящими разбойниками, которым есть что скрывать.
На пятнадцатый день, когда до границы Империи, впрочем, весьма условной в этих безлюдных землях, осталось едва ли не два дневных перехода, Трол решил изменить к себе отношение Пепира. На вечернем привале он выволок из повозки кувшин вина, самого лучшего, какое только нашлось, пригласил Ибраила и Арбогаста, которому по идее должна была перепасть львиная доля этого вина, и отправился к костру, у которого в гордом одиночестве сидел Пепир.
Слегка бесцеремонно усевшись на его кошму, Трол протянул кувшин Арбогасту, пока Ибраил доставал простые оловянные стаканчики. Пепир следил за всеми этими манипуляциями с настороженностью, но стаканчик, налитый до краёв, взял своими тёмными, с длинными чёрными ногтями пальцами. Трол пригубил стакан и тут же спросил:
— Почему ты нас не любишь, Пепир?
Главный караванщик выпил половину вина, пошлёпал губами, оценивая вкус напитка, одобрительно покосился на кувшин, который Арбогаст поставил у своих ног, и только после этого встретился взглядом с Тролом.
— А за что мне вас любить?
— Кажется, тебе прежде всего не за что на нас дуться, — сразу же проговорил Ибраил. — Да ещё так явно.
— Вы дойдёте со мной до Архенаха, а там… — Он допил вино, но Арбогаст тут же долил ему снова.
— Нам ещё предстоит, может быть, долгий путь, и, если ты позволишь, в твоём караване, — проговорил Трол. — Так проще, никому не бросится в глаза, насколько мы отличаемся от других людей.
— А-а, ты о маскировке беспокоишься… — чуть не с облегчением ответил Пепир. — Не волнуйся, с объяснениями всё будет нормально. Мне Дерек говорил об этом.
— Меня волнует не только маскировка, — чётко, чтобы это было понятно даже Пепиру, ответил Трол. — Меня интересует, откуда взялась эта неприязнь к нам?
Пепир с недоверием посмотрел на Трола. Оказывается, по мнению этого мальчишки, он должен был давать ему какие-то объяснения. Но потом перевёл взгляд на Арбогаста, который пил вместе с ним, но не присел даже на корточки, в обыденной манере пустынников, на Ибраила, сидящего на тугой и высокой подушечке, которую запасливый маг притащил с собой, и понял, что объясняться придётся.
Пепир ещё раз посмотрел на кувшин и тут же получил третий стаканчик вина, попробовал его с ещё большим уважением и тогда ответил:
— Пойми, я двадцать лет зарабатывал имя честного караванщика, а теперь вот влип в политику.
Арбогаст, добродушно хмыкнув, спросил с высоты своего роста:
— Кстати, давно хотел спросить, как тебя заставили?
Теперь Пепир нахмурился, долго не произносил ни звука, лишь глядел на огонь. Наконец промямлил едва слышно:
— С прошлым караваном, спасаясь от имперцев, которым ничего не стоило ограбить меня, я привёз сюда большую партию ковров и шёлка. Обычно в этих местах их меняют на пушнину. И вдруг выяснилось, что мехов нет. — Пепир ещё раз осмотрел собеседников, в его глазах уже появился хмельной блеск. — Их продажу остановила армия, якобы чтобы шить зимние шапки для солдат. Я просил, умолял — понимаете, у меня просто не было другого выбора… Остальные здешние товары, какие бы я ни выручил за свои ковры, мне просто невозможно продать, особенно на юге. К тому же у меня есть контракты, поставщики товаров в Империи, партнёры, наконец… Дайте, говорю, хоть немного, хоть для вида. Но они ни в какую. Пришлось идти к Дереку. Да ещё с подношениями. — Пепир сел прямее, расправил полы кафтана, теперь ему хотелось выглядеть получше, вино определённо делало своё дело. — Едва уговорил, да вот — вас навязали.
Оказывается, по мнению Пепира, рухнула его идея о полной и неоспоримой независимости от кого бы то ни было в этом мире. А это было плохо для дисциплины его людей и, разумеется, плохо для торговли.
Арбогаст разлил ещё раз, в кувшине осталось уже немного, как с некоторым облегчением заметил Трол. Но и славного командора слегка «повело».
— Ты должен быть доволен, — проговорил Арбогаст чуть заплетающимся языком, — из-за нас будешь с мехами, хоть с каким-то барышом. Несмотря на войну и прочие трудности.
Внезапно Ибраил поднялся со своей подушки.
— Он будет с таким барышом, что о нём скоро сказки начнут рассказывать — если один, среди всех караванщиков, которые или не ходили на север, или были ограблены, привезёт меха. Это же мечта любого торговца — дери за них сколько хочешь, всё равно купят.
— Ну зачем же так? — удивился Пепир. — Может, ещё кто-нибудь с мехами придёт, из других… ик… мест.
