Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Перед опустевшим водоемом, как мы можем вспомнить, величественной скалой поднимался к небу четырехметровый монумент Труженикам: отважным строителям Спасгорода, когда-то создавшим «Ковчег № 4» и укрывшим потомков от болезни, переносимой на крыльях птиц. Однако здесь я предлагаю на секунду задержаться. Потому что с нашего прошлого визита на месте сбора всех школьников Заботинска произошли кое-какие перемены.
Заключались они в том, что рядом со скульптурной группой, изображавшей ученых и инженеров в противогазах и герметичных костюмах, совсем недавно появился новый памятник – высокая, метров двадцать, шестигранная стела, обшитая листами жести, по которым бежал богатый рельефный узор. Узор не был абстрактным, а обладал конкретным спиральным сюжетом, главными персонажами которого стали статные мужчины и женщины в летных комбинезонах и очках.
У самого подножия граненого шипа они были изображены сгорбленными, угнетенными и подавленными. Чуть дальше вверх и по спирали они распрямляли плечи и седлали воздушные паруса, с помощью которых обуздывали вольный ветер. Если зритель продолжал и дальше двигаться вокруг стелы, то ему становилось заметно, как воздухоплаватели помогают обычным спасгородцам спастись от гнета Гильдии; как строят свои хрупкие лагеря на поверхности города; как преисполняются отваги и благородной злости за судьбу рабов, заточенных внутри многоэтажной башни.
В конце выпуклой графической истории, почти на самой верхушке окованного металлом столба, застыло изображение финальной битвы – там Ходящие По Стенам (да-да, героями полотна были именно они) вступали в бой с неопрятными толстяками, в которых пытливый ум мог бы распознать коварных Смотрителей – недавних диктаторов Спасгорода. На вершине стелы замерли трое Ходящих. Подняв и перекрестив руки, они тянули к небу забытый и заново обретенный символ Возрождения: меч, пастушеский посох и свечу на фоне рыцарского щита и воодушевляющего девиза.
Памятник освободителям установили чуть больше месяца назад. Причем внезапно, что стало сюрпризом как для высокопоставленных членов КорКома, так и для большинства обычных заботинцев. Кусочки пустотелой стелы делали украдкой, силами энтузиастов, после окончания положенных рабочих смен, проводя в цехах одну бессонную ночь за другой. А затем молниеносно собрали за одно утро, восславив подвиг отважных мятежников, вызвав восхищение жителей поселка и спровоцировав поток туристов с других полян, тоже захотевших взглянуть на дар Ходящим По Стенам и зажечь крохотную свечку у подножия.
Вот и сейчас здесь толпился народ, медленным хороводом прогуливаясь вокруг памятника и негромко комментируя сюжетное панно. Постамент двадцатиметровой колонны пылал от сотен зажженных лампад.
Однако далеко не все в городе были впечатлены появлением Штыка Свободы, потому что… Впрочем, об этом я расскажу позже.
Итак, школьники вышли на шумную центральную площадь, огибая ее по периметру и стараясь не углубляться в толпу. Та гудела, смеялась и бурлила – спасгородцы никак не могли нарадоваться настоящему солнцу. Их щеки лоснились от кремов, уберегавших кожу от загара (весьма болезненного для тех, кто всю жизнь провел под искусственными лучами Светоча). Их плечи были расправлены, души преисполнены счастья и покоя. Взрослых, освобожденных от гнета Сонника – машины по корректировке снов и желаний, – можно было понять, ведь в город пришли перемены. И пусть продуктовые запасы ковчега по-прежнему распространялись бережно и расчетливо, цены на еду значительно уменьшились, а надежда на скорое благоденствие не покидала горожан.
Но сказать, что наша троица одинаково радовалась происходящему, не смог бы никто. Настя нервно кусала губу, с опаской поглядывая на эмблему Возрождения (вероятно, девочка заново переживала ужас, через который ей пришлось пройти на вершине города); Витька на памятник не смотрел принципиально, хмурясь все сильнее.
А вот Дима жизнерадостно насвистывал, направо и налево здороваясь со знакомыми и то и дело принимая подарки-угощения от лоточников, торговавших печеной снедью. К слову, за последнее время мальчик заметно округлился лицом. Потому что просто не мог отказать себе в удовольствии слопать коврижку, и когда юных героев Возрождения баловали гостинцами, ел за троих…
Дети обогнули пересохший пруд, затем монумент Труженикам и Штык. И уже были готовы свернуть на проспект Учителей, как вдруг из толпы им наперерез устремилась фигура.
Высокая, но сгорбленная, она казалась болезненной и устрашающей. Сальные пряди седых волос прикрывали лысину мужчины, усеянную старческими рыжеватыми пятнами. Одежда – непостижимого фасона драный плащ – выглядела истрепавшейся и давно не стиранной. На груди, поясе и запястьях старика побрякивали безделушки, в основном состоявшие из неработающих микросхем и деталей бытовой электроники. На шее темнел черный пластиковый обод, замкнутый специальным замком с багровым зрачком мигающего диода.
– Карл! – прошептала Настя, поморщившись и потянувшись к левому запястью.
– Нужно было идти в обход… – замогильным голосом констатировал Витя, поправляя очки. – Знали ведь, что он любит возле Штыка околачиваться…
Здесь я позволю себе еще одно небольшое отступление и вкратце расскажу про человека, встреченного школьниками на главной площади Заботинска. Да, это действительно был Карл, тот самый Карл – престарелый Смотритель Гильдии, когда-то увлекший Петра Петровича (а за ним и его непоседливых отпрысков) на одну из нижних полян города и давший старт цепочке страшных и увлекательных событий.
После сражения в Лаборатории, предшествующего глобальной перестройке Спасгорода, его тоже собирались судить по всей строгости. Предъявили обвинение, конфисковали имущество, посадили в тюрьму. Но затем выяснилось, что события на верхней поляне так сильно ударили по рассудку пожилого мужчины, что тот не выдержал и сломался…
Сначала ученые КорКома посчитали, что старший Смотритель умело разыгрывает помешательство, чтобы избежать наиболее жесткого приговора. Но после серии тестов они убедились, что старик действительно повредился рассудком. Кроме того, за бывшего Смотрителя, вполне безобидного в своем сумасшествии, вступились члены многочисленной семьи и врачи. И тогда Карла отпустили, ограничив его свободу особенным устройством на шее.
С тех пор свихнувшийся старикан, постоянно сбегая от санитаров, почти все время проводил на улицах, где беззлобно докучал спасгородцам историями о величии Гильдии (по его мнению, несправедливо оболганной). А еще он вдруг начал коллекционировать сломанные детали микросхем, украшая ими свой жалкий гардероб.
И пусть кое-кто справедливо полагал, что Карл делает это в память о Мглистом Механике, одном из самых ужасных слуг Конклава, большинство предпочитали верить, что старик тоскует об утраченных талантах великого инженера, способного настраивать процессоры Лифтов.
Ошейник, снять который могли только руководители Комитета, позволял запеленговать блаженного в любой точке обновленного города. А еще власти, выпустившие Карла на волю, не забыли, что он может попытаться отомстить нескольким заботинцам, запустившим роковой для Гильдии протокол (в конце концов, когда-то он даже стрелял в Петра Петровича из пистолета). Поэтому Вите, Насте и Димке выдали охранные браслеты, снимать которые им было настрого запрещено. Управляя с этих браслетов ошейником безумца, дети могли в любой момент активировать несмертельные заряды тока (если бы экс-Смотритель попробовал напасть), а также подать сигнал тревоги…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
