— Ну и подумаешь… — Лиза спорила вяло, явно думая о чем-то другом. — Может, гриб и черепашек испугался бы…
— Уж если тебя не испугался!..
— Я же теперь красивая! — удивилась сестра.
— Когда спишь. Или когда Леша твой приходит. Подумаешь, скрипач: пили-пили, пили-пили. Человек-лобзик.
— Ишь ты, — Лиза улыбнулась. — Помнишь, когда он в первый раз пришел, ты махом исчезла, как растаяла, и ровно через две секунды вернулась уже надушенная и с бантом.
— Я… Я от удивления!.. — Аленка сморщила нос, что обычно предвещало слезы. Пряча лицо, она привстала в водительском кресле и запустила руку с тряпкой между выступом панели и ветровым стеклом. — Ой! Бабочка!
Пестрый мотылек выпорхнул из-за панели и тут же исчез за сиденьем у передней двери.
— Гони ее!.. — завопила Лиза. — Скорей! Вдруг она ко мне летит!
— Ну и что! — Аленка, однако же, послушно шуровала тряпкой за сиденьем. — Съест она тебя?
Мотылек, возникнув вновь, пропал за открытыми дверьми.
— Ух!.. — Лиза облегченно вздохнула. — Конечно, издали они красивые. А когда на тебя сядет, лапками в нос вцепится, знаешь, как противно.
— Ладно, нет его уже. — Младшая сестра, завершая уборку, вытряхнула пыльную тряпку вдогонку мотыльку. — Ну и что? Ты у нас водитель, Лизка. Закрывай двери, включай свет. Пора. Куда летим?
Незадолго до этого девочки приземлились на горной вершине рядом с потайным убежищем Печенюшкина, как и в первый раз когда-то. Дверь в комнату, замаскированная в скале, послушно открылась от нажатия потайной кнопки. Рядом на площадке стоял чудесный троллейбус, пустой, как и само убежище. Тонкий слой пыли везде говорил лишь о том, что некоторое время ни комнатой, ни машиной не пользовались. В открытом троллейбусе пыли оказалось больше, чем в наглухо задраенной «каюте» Печенюшкина. Однако же, два дня здесь не было никого, неделю или месяц, — девочки, понятно, сказать не могли.
Шкаф в комнате оказался набитым консервами — мясными, фруктовыми, соками — даже хлеб здесь находился в жестянках с ключами-кольцами, припаянными к крышкам. Ни радио, ни телевизора, ни хотя бы записки с информацией — ничего.
Некоторое время, до сумерек, сестренки просидели внутри, закрывшись, строя невероятные догадки и предположения. Затем было решено, что троллейбус, испытанный друг, не менее безопасен, чем комната в скале. К тому же для возможных врагов он вовсе невидим, да еще и обеспечивает свободу передвижения в воздухе, на земле, а то и еще где-нибудь, под водой, например. Девочки перетащили в машину санки со своим снаряжением и часть консервов из запасов Печенюшкина. Споря — куда лететь? — они все никак не могли определиться.
— Куда-куда?.. — откликнулась Лиза, забираясь в водительское кресло. — Летим в столицу, там покружим, разведаем обстановку, дальше видно будет… Та-ак… Знаешь, здесь на автопилот настроено… Нет уж, я его отключаю! До сих пор мы все делали сами и пока живы-здоровы. Дорогу я знаю. Вперед!
Троллейбус взмыл над вершиной, сделал, как положено, круг и взял на юго-запад.
— …Почему так темно внизу? — беспокоилась Алена. — Еще и не очень поздно. Что, все спят?
— Пролетаем Новоколдуново. — Лиза сверялась с картой, извлеченной из планшета в пилотском выдвижном ящичке. — Миновали Злат-Петушинск, Кисельный Брод и Финтикультяпинск. Двести верст до Семимильного, а там еще пятьсот — и Феервилль.
— Какой Феервилль?
— Ты что? Столица так называется — Феервилль. Город фей, волшебства и карнавалов. Забыла?
Алена потупилась.
— Да, — вздохнула Лиза, — два года прошло… А почему огней нет, я сама не понимаю. Включаю инф… — как их Пиччи называл?.. Вот! — невидимые инфракрасные суперпрожектора!
Под машиной, летящей невысоко, метрах в трехстах от земли, возникли и понеслись вместе с ней два призрачных вертикальных световых потока. В тусклом их мерцании проплыл перед глазами сестер привычный, казалось бы, пейзаж небольшого провинциального городка. Одно- и двухэтажные домики под черепицей с флюгерами на крышах, палисадники с клумбами, парк в неясном розовом цветении. За околицей, близ одного из домов покрупнее, мелькнули мирно пасущиеся корова, мамонт и два бегемота. Потом строения кончились. По равнине, среди островков берез и магнолий, тянулось вперед ровнехонькое, как ниточка, шоссе.
— Точно, всех усыпили! — волновалась Лиза. — Только животных не тронули. Надо расколдовывать. Все банально, как в старых сказках. Но где Печенюшкин? Как допустил?! Алена! Форсируем скорость, подлетаем к столице, на окраине дожидаемся утра, проводим разведку и, если безнадежно, гоним к Драконьей пещере за живой водой. Если будет опасно, проникаем во дворец. Там у меня в хитром месте припрятаны волшебные таблеточки и перстень со скорпионом. Как планчик, солидный?! Ай да я!
Перед Феервиллем встревоженная Лиза резко притормозила. Неясные багровые отблески колыхались внизу, разрастаясь. Очень медленно, невидимый, неслышный, троллейбус перемещался над городом, все ближе и ближе к пламени. Чуть слышное жужжание доносилось до сестер, постепенно нарастая. Порой в нем усиливались басовые ноты, но чаще побеждал нестройный визг, становясь все громче. Природа звука, наконец, прояснилась для девочек, задрожавших от страха, несмотря на надежную защиту.
Это был шум разъяренной толпы.
Глава вторая ФАКЕЛЫ ФЕЕРВИЛЛЯ
Неизвестный скульптор поработал на совесть, возможно, даже перестарался.
Судите сами: нижняя часть памятника представляла собой два обширных водоема с облицовкой из волнистого зеленого мрамора. Каменная перемычка меж ними расширялась, вырастала, и зеленый ее цвет переходил в коричневый. Таким образом, позади чаш бассейна, чуть нависая над водой, высились как бы горные отроги. Заканчивались они метрах в пяти над землей ровной широкой площадкой. Две бронзовые фигуры на постаменте изображали обнявшихся девочек — одну поменьше, в кружевном коротком платьице, другую побольше, в свитере и джинсах — с вдохновенными до глупости лицами.
Свободной от объятия рукой каждая из фигур опрокидывала над своей чашей зеленую, резную, пятиведерную, приблизительно, склянку.
«СЕСТРЫ-СПАСИТЕЛЬНИЦЫ» — гласили огромные буквы, выбитые на облицовке двух смыкавшихся водоемов.
В лучшие времена, очевидно, из склянок в чаши лилась вода, десятки фонтанных струй, подсвеченных лампионами, звенели над зеленью мрамора, и добрые фантазильцы бултыхались в бассейнах, символически повторяя подвиг любимых своих героинь.
Однако сейчас Лизе и Аленке, повисшим в троллейбусе над Главной площадью Феервилля, было не до восторгов.
Смрадные факелы, сами по себе висящие перед монументом, окутывали его подножие багрово-желтым, пульсирующим облаком. Будто птичья стая, садясь на площадь, разом занялась огнем, лишь чуть не достигнув каменной брусчатки. И казалось, сама ночь, простершаяся над городом, жадно заглатывает этот скудный огонь, не давая ему распространиться вверх.
