— Откуда ты все это знаешь?
— Это широко известные факты. Все были так поражены, когда она его окрутила, что высказывалась масса предположений относительно того, как ей это удалось. Ты же знаешь, каковы люди — они обожают докапываться до истины, чтобы затем смешать все с грязью. А все дело было в том, что джентльмены типа Холта Гриффина любят, когда их облизывают. Они не интересуются слабонервными девицами из высшего общества, которые разочарованы в жизни, постоянно жалуются на обстоятельства, и никогда не будут спать с мужчиной, если у них нет настроения. В конце концов они начинают пить, потому что им кажется, что им чего-то недодали. Такие мужчины, как Холт Гриффин, предпочитают, чтобы их ублажали, причем со знанием дела. Фрэнсис Гриффин проявила в этом незаурядное мастерство.
— Я представляла ее совсем иначе. Она казалась мне настоящей дамой.
— Она такая и есть. Поистине великая женщина, — торжественно объявил Гарри. — Ты зря думаешь, что сомнительное прошлое лишает людей величия. Наоборот, оно придает им вес, ведь им пришлось через многое пройти. Эти дураки, которые думают, что происхождение дает им право претендовать на возвышенность и благородство, вызывают у меня только смех. Фрэнсис Гриффин благородна в истинном смысле этого слова — она тверда, независима и обязана всем себе самой. Настоящая амазонка.
— А ты был с ней лично знаком?
— Она не водит знакомства с такими, как я, — задумчиво произнес Гарри. — Но я ее видел. Когда-то давно она зашла в мой магазин и с ходу купила потрясающий рейзеновский комод. Правда, перед этим она торговалась. Очень упорно, но не агрессивно. Это была одна из лучших моих вещей, вне всякого сомнения. Вряд ли кто-нибудь еще мог похвастаться такой редкостью. И она мгновенно его оценила. Сказала, что у меня прекрасный вкус, и попросила поискать для нее кое-что на аукционах. И мы действительно нашли пару-тройку изумительных вещей.
— Так часто бывает с теми, кто создал себя из ничего, — заметил Гарри после паузы. — Они легко отличают настоящее от поддельного, потому что в них самих много наносного и фальшивого. Правда, получается это не у всех. Но у нее выходило отлично. Я бы правую руку отдал за то, чтобы побывать у нее дома, но, увы, мне так и не повезло. У меня была мысль поехать к ней вместе с грузчиками, доставлявшими комод, но потом я решил, что это будет выглядеть слишком пошло.
— Завтра захвачу с собой «Полароид», — поддразнила я его.
— Боже упаси! — завопил Гарри. — Я все равно ничего не увижу на снимках. Ты знаешь, я, кажется, начал слепнуть.
Я потрепала его по щеке. Он был похож на старого грустного пса.
— Лучше бы я оглох, — вздохнул мой друг. — Я уже достаточно наслушался в этой жизни, но смотреть мне еще не надоело. Боже, как же я люблю красоту. Как можно жить без музеев и галерей? Проклятие!
Сняв очки, он двумя пальцами потер переносицу. Вид у него был усталый и раздраженный.
Я стала убирать грязные тарелки. Потом принесла пирог и отрезала от него большой кусок для Гарри. Он прямо-таки набросился на него.
— Мой любимый! Хорошая девочка.
Я закурила и стала смотреть, как Гарри расправляется с пирогом.
— Итак, она получила то, что хотела, — произнесла я через некоторое время. — Везет же людям.
— Но жизнь ее сложилась трагично.
— Приятно слышать. И что же случилось?
— Эта ужасная история с ее дочерью.
— А что с ней стряслось?
— Разве ты не знаешь? Я думал, это известно всем. Ее дочь звали Кассандра — как тебе нравится? Богачи столь самоуверенны, что называют своих детей Корделиями, Электрами и Кассандрами, совершенно не думая о последствиях. Они считают, что им все сойдет с рук.
— Так что же с ней случилось?
— Она умерла.
— В самом деле? О Господи. Как же это произошло?
— Неужели ты действительно не знаешь? — с видимым удовольствием спросил Гарри, постепенно оживляясь. Он обожал сплетничать — это придавало ему силы. — Пятнадцать лет назад Кассандру Гриффин зарезали в ее комнате.
— Не может быть!
— И до сих пор неизвестно, кто это сделал. Преступление так и не было раскрыто.
— Какой ужас!
— «Ужас» не то слово. Это случилось как раз в «Хейвене». Удивительно, как старушка Фрэнсис может там жить. Я бы не смог оставаться в доме, где зарезали моего ребенка, а ты? — несколько игриво спросил Гарри.
— Никогда в жизни…
— Этот случай наделал много шума, но разговоры как-то быстро утихли, и потом уже никто об этом не вспоминал. Наверное, из уважения к семье.
— Как давно это случилось?
— Лет пятнадцать-шестнадцать назад. Холт Гриффин был тогда представителем в ООН или кем-то в этом роде. Такое громкое дело, удивительно, что ты об этом не слышала. Наверное, просто не обратила внимания по молодости.
— Мне тогда было не до того, — ответила я, мысленно возвращаясь в те годы. — А сколько ей было лет — я имею в виду дочке?
— Двадцать пять — двадцать шесть. Что-то около этого.
— Значит, сейчас ей было бы столько же, сколько мне. Или чуть больше.
— Угу.
— Какой все-таки кошмар. И убийцу так и не нашли? Невероятно.
— Действительно, странно. Но я уверен, что мы многого не знаем.
Я заметила, что Питт пристально смотрит на пирог.
— Еще кусочек?
— Ну разве что маленький ломтик.
Я отрезала ему большой кусок. Теперь он поглощал его медленно, снимая сверху яблоки, чтобы потом похрустеть оставшейся корочкой.
— Вкусная у него корочка. Прямо как домашнее печенье, — заметил Гарри. — Я только со второго раза могу распробовать еду.
— Как можно пережить такое? Ужасно, когда дети умирают от болезни или несчастного случая, а уж убийство… Она была единственным ребенком?
— Да, единственным, — коротко ответил он.
— Миссис Гриффин попросила меня расписать зал, который она построила для первого бала своей дочери. А потом сказала, что я на нее похожа.
— Правда? — с интересом спросил Гарри. — Насколько я знаю, ее дочь была совершенно неуправляемой. Во всяком случае, так считалось. После довольно бурной молодости она выскочила замуж за какого-то жиголо.
— И все же она нашла в нас что-то общее.
— Наверное, вы похожи внешне.
Я пожала плечами.
— Бедняжка.
— Ну, смотри веселей, моя девочка, — сказал Гарри, погладив меня по руке. — Видишь, деньги не всегда приносят счастье.
Я вспомнила сегодняшний визит.
— Как все-таки странно. Вот уж никогда бы не подумала, что у моей посетительницы такая судьба. Это в корне меняет дело. Теперь мне стало по-настоящему интересно. Как ты думаешь, что ей на самом деле нужно?
