Вместо этого они обе, поскольку благодаря своему опыту помощниц акушерки смогли узреть радость материнства, страстно желали как можно скорее найти себе мужей.
Холода, а вместе с ними и голод закончились, но горести просто не желали оставлять нас. Спустя два года мои дочери все еще ждали.
Меня охватывала ярость, когда я видел, как точеное личико старшей внезапно принимало отсутствующий и печальный вид, хотя она ничего не говорила (ей было уже двадцать пять!). Однако гнев мой был направлен не на слепую и безжалостную судьбу. Я слишком хорошо знал, кто виноват в нашем несчастье: не холод и не голод, поразивший всю Европу. О нет. То был аббат Мелани.
Хитрый интриган, ловкий шпион, человек, совершивший сотни обманов; знаменосец лжи, пророк подлости, оракул обмана и подлога: все это и многое другое сочетал в себе аббат Мелани, известный певец давно прошедших времен, но в первую очередь – шпион.
Одиннадцать лет назад он подло воспользовался мной и даже поставил на карту мою жизнь, и все за обещание обеспечить приданое моим дочерям.
– Не только деньги: дома. Собственность. Земельные участки. Я дам твоим дочерям приданое. И когда я говорю это, я не преувеличиваю, – так он опутывал меня сетями. Эти слова неизгладимо отпечатались в моей памяти, словно на обнаженной плоти.
Он говорил мне, что владеет несколькими поместьями в Тосканском герцогстве: все исключительно ценные имения с отличными доходами, пояснял он, и даже написал письменное обязательство, в котором обещал собрать для моих дочерей приданое – либо из «более чем приличных имений», либо из доходов с них – и которое было составлено в присутствии нотариуса города Рима. Но он никогда не водил меня к этому нотариусу.
Получив мои услуги, он в полнейшей тайне вернулся в Париж, а я бегал от нотариуса к нотариусу, от адвоката к адвокату в поисках того, кто мог бы дать мне хоть небольшую надежду. Однако это ни к чему не привело. Мне нужно было затевать против него очень дорогостоящий процесс во Франции. Короче говоря, бумага с его обещаниями ничего не стоила.
И сейчас он наслаждался своим богатством, в то время как я отчаянно пытался вытащить себя и свою семью из цепких пут нищеты.
А теперь, смотри-ка, я неожиданно получил извещение от римского нотариуса. Ему якобы его коллега из Вены поручил найти меня и передать мне подписанную аббатом Атто Мелани дарственную.
О чем в точности идет речь, для меня, честно говоря, было загадкой. Причитающееся мне нечто, по мнению нотариуса, очень ценное («земельный участок или дом», предположил он), было описано сокращениями и цифрами, которые, возможно, указывали на венский реестр, однако же были мне совершенно непонятны. Кроме того, аббат Мелани учредил на мое имя в учетном банке неограниченный заем, чтобы я мог пуститься в путь безо всяких проблем и тревог.
Со своей стороны я должен был лишь появиться по определенному адресу в императорской столице, где я все узнаю и получу то, что мне причитается.
Должен признаться, я был несколько разочарован, поскольку речь шла не о дарении в великом герцогстве Тоскана, как в свое время обещал мне аббат, а о чем-то гораздо более отдаленном, находящемся аж по ту сторону Альп.
Однако в той нужде, в которой мы жили, даже это означало манну небесную. Кто смог бы отказаться?
Вена: Столица и резиденция Императора
Февраль 1711 года
Над заснеженной голой мостовой большой площади перед городской стеной громко грохотали барабаны. Их мощный рокот соединялся с серебристыми причудливыми мелодиями праздничных труб, поперечных флейт и духовых рожков. Военный марш усиливало эхо, отражавшееся от циклопических стен между укреплениями, кронверками, передовыми укреплениями и земляными валами, так что казалось, будто играет не одна – три, четыре, а то и все десять групп музыкантов.
В то время как полк занимался строевой подготовкой под стенами города, над бастионами величаво выступали острия высоких домов и церковных башен с крестами, увенчанные зубцами сторожевые башни, миролюбивые крыши и широкие террасы, словно говорившие путникам: ты попал не просто в безобразное нагромождение вещей и людей, а в ласковую колыбель добрых душ, сильную крепость, благословенный Господом укрепленный замок для торговли и занятий ремеслами.
Наша карета уже подъезжала к Каринтийским воротам, через которые попадали в Вену путешественники с юга, когда я увидел гордые и величественные купола и крыши, одна за другой появившиеся на фоне свинцово-серого неба.
Самая высокая из всех, пояснил нам кучер, это стройная фиала на башне собора Святого Стефана, смело увитая готическими элементами, которую теперь к тому же украшало блестящее на солнце снежное покрывало. Совсем рядом находилась мощная восьмиугольная башня доминиканской церкви. Далее благородная колокольня церкви Святого Петра, посвященная Пресвятой Троице, и колокольня церкви Святого Михаила, отца варнавитов, башня Святого Иеронима, из монахов-францисканцев, фиала монастыря хористок в Химмельпфорте и многие другие, все с луковичными куполами, что характерно для этой местности – увенчиваться позолоченными куполами со святым крестом.
Наконец я увидел воплощение высочайшей императорской власти – оборонную башню резиденции императора, откуда Иосиф I, из дома австрийских Габсбургов, блестящий правитель Священной Римской империи, вот уже шесть лет руководил войной.
В то время как полковая музыка призывала нас к дисциплине, грандиозные, укрепленные стены города – к скромности, а огромное количество городских церквей – к страху Господнему, я начал мысленно представлять себе многочисленные изгибы Дуная, который, как я знал по изученным перед поездкой книгам, протекал через другую часть Вены. Однако прежде всего я вызвал в памяти название пышной темной массы, появившейся на горизонте между двумя тучами. Красива была она, с ее мягкими, округлыми склонами, и в то же время величественна, отвесно спускаясь к воде и молча глядя на восток, – немой героический страж города. То была гора Каленберг, славная высота, спасительница Запада; двадцать восемь лет назад, двигаясь из густо покрытого лесом предгорья, христианские войска освободили город от турецкой осады и спасли всю Европу от Мохаммеда.
Не случайно я так хорошо запомнил те события. Тогда, много лет назад, в сентябре 1683 года, когда жители Рима и всей Европы, дрожа, ожидали исхода битвы при Вене, я был молодым слугой-коридорным в небольшой гостинице, где подавал обеды и ужины. Тогда же я познакомился с одним из клиентов гостиницы – неким аббатом Мелани…
Пока колеса кареты со скрипом выбирались из очередной ямы, я напряг зрение и увидел, как солнечный луч осветил маленькое здание на вершине Каленберга, возможно церковь, да, капеллу, ту самую, где на рассвете 12 сентября 1683 года отец-капуцин (так говорила мне моя память) провел мессу перед решающей атакой и обращался с речью к христианским полководцам, чтобы те повели войска к кровавой, но благословенной победе над неверными. Погрузившись в воспоминания о прошлом, я словно бы сам поднялся на близкий пологий холм Нусдорф, где пехота христианских армий теснит отвратительных выродков Мохаммеда от дома к дому, от сарая к сараю, от виноградника к винограднику, все дальше и дальше от города.
