Болден колебался, застигнутый врасплох между прошлым и настоящим.
Потом побежал.
2
Мужчины перебежали на красный свет Фултон-стрит, чуть притормозив, чтобы увернуться от машины. Болден отставал всего на несколько секунд. Не глядя по сторонам, он мчался по зебре на другую сторону улицы. Завизжали тормоза. Сработала автоблокировка колес. Водитель всем телом навалился на сигнал и, наверное, даже что-то прокричал в окно. Но Болден ничего не слышал. В его голове словно кто-то бил в тамтам, отгоняя все прочие звуки, пульсировала одна-единственная мысль: догнать!
Грабители лавировали среди пешеходов, словно между столбиками на уроках вождения. От Болдена их отделяло, может, чуть больше полуквартала, метров двадцать. Бежали они быстро, но хорошими спринтерами их вряд ли можно было назвать: прежде чем они оглянулись, Болден успел сократить расстояние наполовину. Он заметил их изумленные взгляды и услышал, как один бандит выругался. Дистанция стремительно сокращалась — между ними было уже метров шесть. Не отрывая взгляда от их спин, Томас решал, на кого напасть. Правило номер один: первым выводи из строя самого здорового.
Болден устремился за тем, кто бежал помедленнее. Будто со стороны, он видел себя несущимся по закоулкам Чикаго. Синие джинсы. Серая футболка. Долговязый подросток с растрепанной шевелюрой. Малолетний преступник, который никогда не улыбается. Неуловимый. Никому еще не удалось схватить Томми Би.
Добежав до Диланси-стрит, те двое свернули за угол и помчались по поперечной улице. Квартал был темный и не такой многолюдный, как Бродвей. Болден нагонял их, пытаясь еще больше увеличить скорость. Давай, давай! — подбадривал он себя, энергично работая руками и стараясь дышать как можно глубже, но быстрее уже не получалось. Семь лет за письменным столом расслабили его стальные мышцы. А еженедельных игр в упрощенный вариант баскетбола для офисных служащих едва ли хватало на поддержание в приличном состоянии легких: полминуты, и они уже горели. Во рту пересохло, дыхание обжигало горло, словно по нему чиркали спичкой.
Впереди справа показался переулок. Грабители нырнули в него. По обеим сторонам вдоль стен выстроились мусорные бачки. Пар поднимался от канализационной решетки. А из сломанной трубы на асфальте натекла лужа. Болден свернул за угол всего на секунду позже. Собрав последние силы, он подбежал вплотную к бандитам. Если протянуть руку, то вполне можно схватить одного из них за воротник…
И тут мужчины разом остановились и повернулись к нему.
Тот, что покрупнее, оказался латиноамериканцем с широким обезьяньим лицом. Нос ему ломали явно не раз. Грязные, всклоченные волосы были коротко подстрижены на висках. Злобный взгляд вызывал на драку. Зато у другого, светловолосого и худощавого, взгляд был бесцветный и спокойный. Он держал серебряную тарелку под мышкой, словно футбольный мяч. Его щеку портил старый звездообразный шрам — либо от зажженной сигареты, либо от пулевого ранения.
Болден понял, что попал в ловушку. И еще понял, что теперь поздно думать о ловушках и что он пошел на это еще тогда, когда оставил Дженни на улице.
Первым выводи из строя самого здорового.
Болден, как полузащитник в регби, врезался в темноволосого плечом. Удар получился сильный. Он еще хорошенько дал кулаком в солнечное сплетение, но рука будто врезалась в мешок с цементом. Отступив на шаг, темноволосый схватил кулак Болдена, затем руку и швырнул его через бедро. Болден откатился вправо, стараясь увернуться от опасного удара ногой. Быстро вскочив, он нанес противнику несколько ударов сначала в челюсть, потом в скулу. Латиноамериканец не пошатнулся и, надвинувшись на Болдена, стал колотить его по рукам. У самого латиноамериканца ручищи были как у мясника. Болден вцепился ему в воротник и с треском дернул рубашку, а затем, высвободив плечо, ударил снизу. Но парень вдруг куда-то исчез. Кулак Болдена врезался в воздух, и мир перевернулся вверх тормашками. Земля ушла из-под ног, а небо у него над головой закружилось так, как у летчика-аса, выполняющего бочку. На секунду возникло ощущение свободного падения, и тут же плечо врезалось в асфальт.
Лежа на спине, Болден старался восстановить дыхание. Затем попытался подняться, но к этому времени оба мерзавца уже стояли над ним. Руки свободно опущены. Казалось, ни один из них нисколько не запыхался и не устал. Нож исчез. Его место занял пистолет с глушителем.
— Ладно, ваша взяла, — сказал Болден, поднимаясь. — Но на этих часах есть гравировка, и к утру полиция получит заявление. Вам их никуда не толкнуть. — Он выдавал фразы очередями, словно оператор на телеграфе отбивал сообщение азбукой Морзе.
Латиноамериканец сунул ему часы:
— Забирай.
Болден держал часы на ладони.
— Я, может, и спасибо должен сказать? — Сбитый с толку, он посмотрел через плечо на темноволосого и увидел, как в начале переулка показался черный «линкольн». Задняя дверца открылась, но из машины никто не вышел, — Парни, вам чего нужно-то?
Светловолосый со шрамом на щеке чуть приподнял дуло своего пистолета.
— Нам нужны вы, мистер Болден.
3
Пятеро человек собрались в Длинном зале и сейчас стояли вокруг крепкого полированного стола, дожидаясь, пока часы пробьют полночь. По традиции заседания начинались с наступлением нового дня. Новый день вселяет надежду, а надежда — краеугольный камень республики. Никто из присутствующих не пил и не курил. И то и другое запрещалось до закрытия заседания. Разговоры были разрешены, однако в комнате стояла мертвая тишина. Они столкнулись с совершенно непредвиденной проблемой, с которой не сталкивался еще ни один комитет.
— Проклятые часы! — произнес мистер Моррис, бросив раздраженный взгляд на бронзовые корабельные часы с позолотой, стоявшие на каминной полке. — Бьюсь об заклад, они остановились.
Часы с флагманского корабля Джона Пола Джонса «Добряк Ришар»[1]оставались в том же состоянии, в каком их когда-то сюда доставили. В свое время Джонс отмечал в судовом журнале, что часы отстают.
— Терпение, — посоветовал мистер Джей. — Не пройдет и минуты, как у нас всех будет возможность высказаться.
— Легко вам говорить, — вспыльчиво ответил мистер Моррис. — Кажется, в ближайшее время заседаний суда не предвидится, и вы сможете отсыпаться хоть весь день.
— Перестаньте, — мягко произнес мистер Вашингтон, и этого было достаточно, чтобы успокоить спорщиков.
Собравшиеся здесь занимали высокие посты в правительстве, промышленных и финансовых кругах. Это были юристы, бизнесмены, политики и полицейские. В первый раз место за этим столом было предоставлено представителю «четвертого сословия» — журналисту с тесными связями в ближайшем окружении президента и прямолинейной честностью жителя Среднего Запада.
