прояснялось очень нехотя, словно пытаешься вылезти из болотной трясины. Тело колотил сильнейший озноб. Мысли путались, и я не понимал, что происходит. Хотелось просто упасть в небытие и не просыпаться.
Но кое-как найдя в себе силы и открыв глаза, я увидел по-родному привычные стены, сложенные из серого камня, минимум мебели и потолок из дерева. Стены казармы нашего ордена. Аааа…
— А-а-а, — голову затопила боль. Нет, не так, БОЛЬ! — А-а-а-а…
Боль буквально затопила разум, и все последующие события были словно размазаны и нечетки, но при этом отпечатаны в памяти на много лет вперед.
Помню, как упал с кровати, еле сдерживая крик от боли, что была невыносима. Словно минуя кожу, на череп лили раскаленный металл, а мозг внутри начал вариться заживо. Помню, как с этой болью приходило знание. Знание этого мира, а главное, память владельца тела.
— Брат Сейдж, брат Сейдж, что с вами⁈ — отчетливо помню крикливые слова над ухом какого-то паренька-послушника.
Помню неизвестного война, закованного сверх до головы в латы, с здоровенным молотом в руках, что зашел в казарму.
— Что происходит? — помню его глухой бас из-под шлема.
— Брату Сейджу плохо, я не знаю, что с ним! — помню краткий миг хаоса, всплывший с его появлением.
— Так, малец, ну-ка отойди, — на удивление отчётливо помню слова того краткого мига перехода хаоса в уверенные действия одного человека, и последующий за ним ослепляющий и освобождающий от боли свет, ведущий в царство Морфея. А вместе с этим и вспомнил имя этого человека: Александрос Мугрейн.
* * *
Двое суток спустя.
Архиепископ церкви Святого Света Фаол Алонсий сидел в своём кабинете и немигающим взглядом смотрел в одну точку, попутно тарабаня костяшками пальцев по столу.
И подобное нервное ожидание, не типичное для такого высокопоставленного лица, продолжается уже около часа. И могло бы оно продолжаться ещё долго. Но было прервано глухим стуком и последующим нетерпеливым открытием дверей в кабинет одного из самых властных людей королевства.
— Первый член ордена Серебряной Длани и его безусловный лидер, Лорд Утер Светоносный собственной персоной, — проговорил Фаол с улыбкой на дорогого гостя, которому он бы даже не подумал делать какие-либо препятствия. И знание это было полностью взаимным.
Утер скривился, словно откусил кусок лимона.
— Алонсий, молю светом, оставь этот официоз кому-нибудь другому. Мне во дворце Менетила хватило этого на две жизни вперёд.
— И как поживает его величество?
— Король Теренас в полном здравии. В отличие от одного из паладинов. Что случилось, Алонсий? — спросил Утер.
Какой-либо намёк на улыбку пропал, и Алонсий Фаол вновь стал хмурым. Тяжело вздохнув, мужчина заговорил:
— Не знаю, Утер. Три дня назад всё было хорошо, но утром, когда проснулся паладин Сейдж, его начали терзать жуткие боли, из-за которых он теряет сознание. А если не теряет, то находится в мучительной агонии. Сейчас он жив лишь из-за того, что рядом с ним постоянно находится один из жрецов.
— Причина? — выгнул бровь паладин и присел напротив архиепископа. От подобного перфоманса стул жалобно скрипнул, но с достоинством выдержал испытание.
— Неизвестна. Есть лишь предположение. Около двух недель назад он и ещё пару братьев ордена вместе с конным отрядом рыцарей искали отряд орков, которых видели крестьяне в одном из лесов рядом со Штормградом. Возможно, это были недобитки какого-нибудь клана. А может, они просто перебрали браги, вот им и мерещатся зелёные человечки. Но в любом случае проверить стоило. Как итог, ничего не нашли, даже следов. Они, конечно, не следопыты, но и орки далеко не ночные эльфы, чтобы скрывать и путать следы. Но после того как Сейджу стало плохо, я предположил, что там мог прятаться один из чернокнижников. Возможно, он смог скрыть присутствие от отряда и заодно навести проклятие с отсроченным действием.
В целом спокойный Утер нахмурился. Ведь он не понаслышке знал, на что способны проклятые скверной колдуны, вдоволь на них насмотревшись в прошлом.
— Почему же не послали за магом, чтобы тот помог развеять проклятие?
— Он уже был с утра. Но лишь развёл руками, мол: 'Я не чувствую на нём воздействия чар. Долбанный недоучка, а самомнения на пятерых королей хватит, — проворчал уже немолодой архиепископ, — В итоге его отправили с отрядом прочесывать тот лес. Маг, конечно, пытался отказаться. Но когда Балладор СЛУЧАЙНО уронил свой молот на ногу, исцелил его светом, извинился… чтобы вновь ПОЛНОСТЬЮ СЛУЧАЙНО уронить на ту же самую ногу свой молот повторно. Хех, после двойных извинений маг полностью добровольно решил нам помочь, уже, видно, побоявшись третьего раза.
Сначала Утер посмотрел с недоумением, а после…
— Ха-ха-ха, — басом рассмеялся паладин, — Знаешь, Фаол, думаю, паладину Балладору нужно дать три… нет, неделю увольнения, чтобы он отдохнул и набрался сил, а то он даже молот в руках удержать не может!!!
— Согласен, друг, — с улыбкой ответил Алонсий, — Но сначала нужно найти способ помочь паладину Сейджу…
Тук-тук-тук.
Послышался стук в дверь.
— Да кого там нелегкая принесла, — тихо произнёс Фаол, — Войдите!
Двери открыл молодой послушник и поклонился.
— Лорд Утер, Архиепископ Фаол, вы просили говорить об изменении состояния паладина Сейджа.
— Он… — хотел было бы предположить самое худшее опасение.
— Он пришёл в себя, говорит, что ему лучше.
Фаол Алонсий выдохнул с облегчением, как и Утер.
— Мы скоро прибудем, можешь идти.
Тот лишь кивнул и ушёл, закрыв дверь.
— Ну что, Алонсий, пойдём проведаем бойца.
— Да, друг, идём, — поднимаясь с места, сказал Фаол, — а что от тебя хотел король?
— Что бы я взял на воспитание его сына…
* * *
Семён, он же паладин Сейдж.
Мне было плохо, но, по крайней мере, приступы боли прекратились. А то уже думал, что отдам богу душу, но, видимо, ещё поживу. Каждое воспоминание Сейджа приносило в «мою» голову боль, и не знаю, почему так. Хотя, если подумать, это и не удивительно. Переживание в течение секунды нескольких лет жизни навряд ли добавят мозгам здоровья. Так что даже удивительно, что я ещё так легко отделался.
Но в любом случае радует, что сейчас я спокойно могу «пользоваться» воспоминаниями. А подумать тут есть над чем.
Паладин Сейдж, мой наблюдатель и… мой друг. Он видел всю мою жизнь. Он был всегда рядом, поддерживал меня в трудные минуты,. Пусть и мысленно. Да и я
