Верхней Лужицы, как и в Моравии, были отдельно представлены паны, рыцари, мещане и представители католического клира, в то время как состав высшего земского органа Нижней Лужицы формировался всего из двух палат – шляхты, объединенной с прелатами, и королевских городов.
Стремление к сохранению широкой автономии инкорпорированных земель сочеталось с борьбой за обеспечение равноправного участия в решении вопросов, касавшихся всего государства, в частности, выборов короля. Особенно остро эта проблема стояла для сословий Моравии, являвшейся наиболее крупной после Чехии территориально-административной единицей. Мораван больно задевало, что вопрос об избрании нового короля фактически решали сословия Богемии, да и сами кандидаты предпочитали вести переговоры, в первую очередь, с чехами, обращаясь к моравским сословиям лишь пост фактум. В Богемии утвердилась негласная практика, в соответствии с которой короля избирали только чешские сословия, в то время как представители остальных земель должны были лишь выразить согласие с решением, принятым в Праге. Пытаясь обеспечить равноправное участие в голосовании, мораване в 1497 г. настояли на том, чтобы были определены места для заседания представителей от сословий маркграфства во время выборов монарха, что было записано в земские доски.
Большинство населения Богемии и Моравии в ходе гуситской революции приняло утраквизм. Этимология слова утраквист (лат. utraque – под обоими) отражает ключевое требование гуситов разрешить всем прихожанам причащаться под обоими видами – и хлебом и вином. На чешском языке утраквисты именовались также подобоями («podobojí»), что имело аналогичный смысл. Впоследствии, во второй половине XVI в., по мере распространения немецкой Реформации, в Чехии подо-боями стали нередко называть всех некатоликов. Именно в таком смысле употреблял это слово Павел Скала из Згоры, повествуя в «Церковной истории» о борьбе чешских протестантов за свои религиозные и политические права. Со времен гуситской революции утраквистское большинство в Чехии имело свою консисторию, то есть, автономную церковную организацию. Консистория управлялась выборными администраторами, выдвигаемыми протестантской частью сословной общины, от короля требовалось лишь подтверждение кандидатур, выдвинутых сословиями.
Несмотря на то, что идеи Яна Гуса и его последователей имели много общего с «еретическими» учениями западноевропейских мыслителей той эпохи, в частности, с проповедями английского философа и богослова Джона Виклифа, гусизм стал уникальным явлением именно Чехии. Двоеверие, впервые узаконенное в христианской Европе в результате победы гуситов, на долгие годы стало символом независимости чешского народа. При этом соблюдение прав утраквистского большинства и неприкосновенность их земельных владений могли быть обеспечены только путем эффективного контроля сословной общины над законодательной, кадровой и финансовой политикой в государстве. Таким образом, гусизм стал важнейшим катализатором политической активности сословий Чехии и Моравии.
Во многом для того чтобы удержать Чешское королевство в составе империи и под эгидой Рима, светский и духовный главы католического мира – император и папа – вынуждены были пойти на компромисс. В 1436 г. утраквизм был официально признан Римом и Сигизмундом IV Люксембургским, согласившимися принять так называемые «Базельские компактаты», предусматривающие право гуситов исповедывать свое учение на территории королевства. Правда, в 1462 г. Пий II отменил соглашение. Однако ни папа, ни император не обладали достаточными силами для того, чтобы склонить чехов к отказу от утраквизма. В самых крупных землях Чешской короны – Богемии и Моравии компактаты продолжали действовать не только де-факто, но и де-юре, являясь земским законом.
Вместе с тем, поскольку Чехия находилась в окружении католических государств, ей самой приходилось искать компромиссы для того, чтобы преодолеть изоляцию, в конечном счете пагубную для развития, и наладить отношения с соседями. Внутренняя обстановка в стране в целом стабилизировалась в середине 1430-х гг. после решительной победы умеренного крыла густов, выступавшего, в том числе, за мирное сосуществование утраквистов и католиков[1]. Необходимость после смерти гусита Иржи из Подебрад в 1469 г. укрепить нестабильное положение внутри страны и на международной арене привела к приглашению сословиями на чешский трон в 1471 г. государя-католика Владислава II из литовской фамилии Ягеллонов (1471–1516 гг.). Обращение к Ягеллонам не было случайным. Королевская власть в Польше в этот период тоже была выборной, представители династии из Литвы приглашались на польский трон, так что чешские сословия небезосновательно могли надеяться на понимание и соблюдение Владиславом принципов сословного дуализма. Кроме того, избрание Ягеллона способствовало общей нормализации отношений с соседним государством. В частности, удалось сгладить чешско-польские противоречия по вопросу о принадлежности Силезии, некоторые княжества которой перешли под власть Польши, но большая часть осталась в составе земель Чешской короны.
Именно при Владиславе II были в целом оформлены основы разграничения прав королевской власти и чешской сословной общины, с определенными изменениями действующей до начала XVII в. Переговоры об условиях коронации нового короля проходили непросто. Помимо основных требований – подтверждения прежних привилегий сословий, зависимости короля от сеймовых решений, признания утраквистской церкви и гарантий ее защиты, чешская делегация выдвинула ряд предложений, направленных, прежде всего, на укрепление положения шляхты. В частности, делегаты в «земских просьбах», поданных королю, настаивали на гарантиях работы земского суда как основы правопорядка в королевстве, все высшие должности (верховный судья, коморник) должны были замещаться людьми, обладающими опытом работы в земских структурах и пользующимися доверием шляхты. Кроме того, в некоторых статьях содержались требования ограничить права мещанского сословия, в частности, отменить участие горожан в сеймах[2]. Эти предложения вскрыли достаточно острое соперничество между шляхтой и мещанами, недоверие и враждебность первой по отношению к правам и привилегиям городов. Владислав согласился принять не все требования делегации, впрочем, выразив согласие с важнейшими – признав традиционные права и свободы сословий, а также гарантируя соблюдение компактат и обещая обеспечить организацию утраквистской церкви, в первую очередь, выборы епископа подобоев[3].
Наконец, в 1471 г. Владислав Ягеллон был избран чешским королем на выборном сейме в Кутной Горе. Несмотря на предвыборные обещания, новому монарху было нелегко смириться с полной зависимостью от сословий, к тому же, находящихся, по его мнению, в ереси. Поэтому вполне естественно, что изначально король попытался опереться на знакомых ему дворян-католиков, многие из которых были иностранцами по происхождению. Однако позиции гуситской церкви в чешской сословной общине оказались достаточно прочными, чтобы противостоять усилению католической партии при Владиславе II, не обладавшим реальной военной силой и серьезными экономическими ресурсами ни внутри страны, ни за ее пределами. Политика короля вызвала крупное восстание утраквистов в 1483 г. Не имея сил подавить мятеж и найдя ситуацию безвыходной, король был вынужден вскоре уступить и по Кутногорскому договору 1485 г. гарантировал равноправие обеих церквей на территории Чехии.
Король оказался практически в полной зависимости от шляхты, которая попыталась ограничить права городского сословия, стремясь лишить
