улыбка расплывается еще шире — та самая, которая заставляет женщин падать к его ногам.
Тихий стук раздается в дверь, и на другой стороне слышится приглушенная ругань.
— Да плевать мне, что он на встрече! Я хочу поговорить с ним прямо сейчас!
Двери с грохотом распахиваются, и в комнату входит красивая женщина с волосами до плеч. И она явно зла. Увидев меня, она на мгновение замешкалась. Дмитрий вздыхает — знак, что пора уходить. Кто она, неважно, и я не собираюсь влезать в его личные разборки.
Кроме того, мне нужно вернуться домой и подготовиться к сегодняшнему благотворительному мероприятию.
Времени на сон нет.
3
Мой отец часто уезжает в командировки. Как глава Barone Enterprises, он почти никогда не бывает дома. Видеть его здесь, в Нью-Йорке, всегда кажется чем-то необычным. И каждый раз он приезжает не для того, чтобы повидать меня, а для того, чтобы заниматься делами и благотворительными проектами, связанными с нашими многочисленными компаниями. Он до сих пор не полностью доверяет мне представлять его империю, несмотря на то, что я управляю одной из его компаний по разработке приложений — Cleo.
Он с большой неохотой отпустил меня из Бостона, потому что там мог следить за каждым моим шагом. Учитывая, что моему сводному брату всего десять лет, ему не на кого было полагаться в вопросах бизнеса. Я же использовала его эгоистичную слабость, чтобы вырваться в Нью-Йорк. Мы заключили временные условия: я должна доказать ему свою состоятельность, а он позволил мне пожить в Нью-Йорке. Мы практически не общаемся, кроме как во время его редких визитов. И иногда он берет с собой мою мачеху Сару на подобные мероприятия. Вообще, называть ее мачехой — просто издевательство, учитывая, что она на четыре года старше меня, ей всего тридцать один.
— Арабелла, ты так не думаешь? — Лили внезапно вырывает меня из размышлений. Лили — моя, пожалуй, самая близкая подруга, которая появилась после моего переезда в Нью-Йорк. Она владеет местным цветочным магазином на той же улице, где находится Cleo. Ее родители не совсем понимают ее выбор, называя магазин «хобби», и подталкивают ее выйти замуж за богатого мужа. Такое же давление испытывают многие женщины в нашем кругу.
— Что думаю по поводу чего? — Спрашиваю я, немного смущенно.
— Ты все последнее время витала в облаках! Не правда ли, платье Камиллы Бланше просто сногсшибательно? — Изумрудный шелк струится по ее фигуре, и я снова возвращаюсь к реальности, оглядываясь вокруг.
Величественные люстры свисают с потолка, в окнах ночная панорама города. На выставке представлены картины молодой художницы, встречающей гостей, и я понимаю, что эта художница — сестра Камиллы. Называть ее «восходящей звездой» я бы не стала. Слышала, что семья пытается направить ее на «путь истинный» после того, как она слишком увлеклась вечеринками в колледже. Этот проект — попытка придать ее жизни «смысл и цель». Но, возможно, это просто слухи. Как бы там ни было, все картины будут проданы за приличные деньги, а вырученные средства пойдут на благотворительность — в помощь бездомным. Хорошее дело, несмотря на скрытые мотивы.
Я делаю глоток шампанского, пока Лили восхищенно смотрит на Камиллу. И не понимаю, чем она так восхищается: Лили — одна из самых красивых женщин в этой комнате. У нее длинные карамельные волосы и фарфоровая кожа. Мы с ней полные противоположности. У меня волосы цвета ночи, собранные в высокий хвост, смуглая кожа, доставшаяся от итальянских корней матери, и шрам вдоль ключицы. С достаточным количеством косметики его почти — но не полностью — удается скрыть. По крайней мере, не для отца. Он еще в мои двенадцать лет нанял визажистов, чтобы научить меня, как его маскировать.
Я уверена, что даже сейчас он считает мой шрам символом трагедии той ночи. Напоминанием о его неспособности защитить дом и семью. Но что важнее, пятном на нем самом… Позор, который он не может забыть.
— Ого, Лука сегодня здесь, — восклицает Лили, а у меня будто комок застревает в горле при одном упоминании его имени.
Лука входит, словно король. В нем есть что-то такое, что сразу дает понять: все вокруг ничтожны по сравнению с ним, и я вполне уверена, что он в это искренне верит. На нем черный костюм — единственный цвет, в котором я его когда-либо видела. Этот мрачный образ всегда контрастирует с его ярко-голубыми глазами и загорелой кожей.
Когда он входит в зал, это замечают все: воздух меняется, толпа расступается, разговоры затихают — все ради того, чтобы уступить ему место. Он — воплощение красоты. Богатый. Умный. Но в отличие от большинства, в нем есть кое-что особенное…
Непробиваемая, токсичная уверенность.
— Арабелла, — раздается голос моего отца за спиной. Я сдерживаю вздох, отпиваю шампанское и натягиваю улыбку.
— Отец, — говорю приветливо, подходя, чтобы обнять его. Он оценивает мой наряд, и по лицу пробегает недовольная тень.
— Интересный выбор наряда… — Комментирует он мое золотое платье с блестками.
Потому что отец не любит, когда его дочь выделяется. На светских мероприятиях быть на виду, но не на слуху — вот чему он учил меня, особенно после смерти моей матери. Возможно, это связано с тем, что внимание вызывало ненужные вопросы о той трагедии.
— Ты сам говорил, что пора мне искать мужа? — Поддразниваю я.
После смерти мамы отец не знал, как со мной обращаться. Наши отношения с каждым годом становились все холоднее, и я была уверена, что до рождения моего брата Тристана он всегда жалел, что я не родилась мальчиком.
Я всегда старалась превзойти любые ожидания, которые он мог возлагать на сына. Трудилась, чтобы доказать, что я незаменима. По крайней мере, до тех пор, пока не достигну того, ради чего приехала в Нью-Йорк.
— И это значит, что ты его еще не нашла, — говорит отец, улыбаясь, когда фотограф подходит к нам. Как по команде, мы оба улыбаемся. Он прекрасно знает, что я и не собираюсь никого искать.
Как только фотограф уходит, я делаю еще один глоток шампанского.
— Прошу прощения. Думала, что рост продаж на тридцать два процента и усиление влияния компании на рынке тебя впечатлят. Сложно искать мужа, когда занимаешься такими крупными достижениями.
Его взгляд слегка смягчается.
— Ты впечатляешь меня, Арабелла. За полгода ты добилась большего, чем Тимоти.
Ах да, Тимоти. Бывший генеральный директор, чьи скандалы всплыли наружу, и у него не осталось другого выхода, кроме как уйти в отставку. Как раз тогда я смогла
