недостаточно, его надо воспроизводить, демонстрировать, показывать[4].
Весьма сомнительно, чтобы, зная, что смерть есть лишь пролог к возрождению, к высшему существованию, те же примитивные общества наказывали бы смертью своих соплеменников-преступников и тем более врагов. Если не учитывать изначальный, психический, даже организмический страх перед смертью, то окажется, что наказание ею в древности и сейчас есть вовсе не наказание, а поощрение и награда. Если у первобытного (или современного верующего человека) не было (и нет) страха смерти, почему он сражался с врагами, защищался от хищных животных и естественных бедствий вроде пожаров, наводнений или засухи, почему стремился излечиться от опасных болезней?
Конечно, в таинствах инициации, о которой написано большое количество литературы, посвящаемый испытывал ритуал смерти. Но о такой «смерти» он и его близкие хорошо знали, что это вовсе не настоящая смерть. Инициация преследовала цель превращения ребенка (подростка) во взрослого, и он проходил символический путь от смерти к выздоровлению. Кроме того, что очень важно, юноша прочнейшим образом схватывался всей тогдашней религиозной системой или, выражаясь современным языком, поглощался соответствующей идеологией, что было непременным условием прочности того общественного строя. Но не преследовал ли весь названный ритуал, помимо декларированных и понятных целей, еще и другую — обман смерти, снижение страха перед ней, делая ее психически близкой?
Религии, в том числе архаические и христианство, основываются на том, что кризисы, провалы, падения, катастрофы, сама смерть не есть конец всего, а, напротив, важнейший этап, ведущий к новой, лучшей жизни. Смерть, следовательно, дает возможность жить заново и на более высоком уровне, а поэтому она получает свое истинное позитивное значение и ее не следует страшиться. Однако даже примитивного человека не удалось убедить в этом. Страх перед смертью оказался сильнее.
Все легенды о чудесных воскрешениях, в том числе библейские и фольклорные сказания, выдают страстное человеческое желание бессмертия, хотя, естественно, и были случаи действительного возвращения к жизни тех, кто находился в состоянии клинической смерти, комы или летаргического сна. В большинстве стран к таким людям относились с пониманием и заботой, но так бывало не везде. Р. Киплинг рассказывал, что индусы весьма отрицательно относились к людям, которых вернули «с того света», содержали их в резервациях и не давали возможности общаться с другими. Думается, что такая их строгая изоляция не случайна: очевидно, местные жители полагали, что побывавший в «другом мире» человек уже по этой причине чем-то опасен, он может «оттуда» принести нечто, что представляет очень серьезную угрозу для людей. Ведь и древним людям тот, кто соприкасался со смертью, в том числе защищавший родину и убивший врагов воин, представлялся весьма опасным. Его дикари не встречали, как сейчас, с почестями, барабанным боем и литаврами. Напротив, он обязательно должен был пройти длительный обряд очищения. Следовательно, страх смерти может реализоваться и в таких несколько опосредованных формах.
Практически у всех народов мира имеется неисчислимое множество примет, поверий, суеверий, которые помогли бы человеку избежать смерти, поскольку они ориентированы на то, чтобы вовремя указать ему на смертельную опасность. Связанные с опасностью смерти суеверия охватывают все сферы жизни и в том числе связаны с предметами и явлениями, которые, казалось бы, не имеют никакого отношения к нашей бренности. Все указанные суеверия проникнуты страхом смерти.
Так, согласно поверью, существующему на Британских островах и в России, тот, кто нанесет ущерб можжевельнику, может погибнуть. Жители Уэльса считают, что тот, кто срубит это растение, не проживет и года. На юго-западе России сельские жители уверены, что, если можжевельник посадить рядом с домом, его хозяин вскоре умрет.
Стоит попытаться объяснить это суеверие и прежде всего понять, почему данное растение наделяется столь опасными свойствами: его нельзя «обидеть» (срубить), но в то же время его близкое соседство сулит смерть.
Нужно учитывать, что можжевельник является необходимой, важнейшей частью ритуала так называемого чистого огня. Его добывают следующим образом: берут два куска дерева и трут друг о друга до тех пор, пока не появится огонь, и в него бросают ветки можжевельника. От трений этих веток возникает дым, сквозь который прогоняют скот: больной — чтобы вылечить, здоровый — чтобы не заболел. Нужно обратить внимание, что падеж скота отвращают не те куски дерева, которые трут друг о друга, чтобы получить огонь, а ветки можжевельника. Следовательно, данное растение обладает мощными и таинственными силами противодействия смерти, в данном случае скота, но смерть универсальна и едина, она угрожает и человеку, и животным. Очень опасно жить с ним рядом или каким-то образом разрушить. Раз можжевельник способен противостоять смерти скота, то есть остановить ее, прекратить ее действие, то в его же власти и наслать гибель на человека. По такой же схеме мыслил первобытный человек: если шаман может вылечить от смертельной болезни, то есть умеет каким-то таинственным способом воздействовать на смерть, даже укротить ее, то он, если захочет, и нашлет ее на человека. Поэтому шаман (в данном случае — можжевельник) вызывает страх.
Как отмечал Л. Леви-Брюль, в очень многих первобытных обществах в случае тяжелой болезни или смерти дурное влияние, мысль о котором сейчас же приходит на ум первобытному человеку, представляется если не гневом предка, то уж наверняка действием колдуна. На взгляд австралийцев, например, смерть никогда не бывает естественной. Да и как могло быть иначе? Необходимо, чтобы они имели пусть более или менее рудиментарное, но все же хоть какое-нибудь понятие о функциях организма, а также и о том, что их нарушает и расстраивает. Но ведь никакого понятия об этом они не имели. Значит, болезнь, как и смерть, могла быть только следствием сверхъестественной причины, то есть колдовства[5].
Наше особое отношение к памяти предков, их почитание, так украшающее современную цивилизацию, одним из своих основных источников имело страх первобытного человека перед умершими. Ведь умерший — это тот, кто за гранью жизни постоянно общается со смертью, даже, образно говоря, существует в смерти. Значит, он обладает устрашающей возможностью наслать ее на живущих. Поэтому нужно было сделать все, чтобы не прогневить усопших. Чтобы обеспечить их благоволение, первобытные люди прибегают к умилостивительным обрядам, установленным традицией, пользующейся нетленным уважением, в частности, они пускают в ход приношение жертв и даров. Мир покойников поддерживает постоянные сношения с миром живых. Недавно умершие покойники являются в полном смысле «иными членами клана». Почти во всех первобытных обществах
