силу и прелесть знания. Последовало сильное умственное движение, направленное к изучению древних авторов. Начали составляться греческие и латинские грамматики и лексиконы, стали переводить древних авторов. Вскрылись произведения мудрецов Греции с различием направлений, школ, и это различие повело к партиям между учеными-итальянцами: одни стали за Платона, другие – за Аристотеля. Близкое знакомство с изящными произведениями древнего слова сделало смешною средневековую, варварскую монашескую латынь, и ученые итальянцы, а за ними и ученые других народов начали стараться говорить и писать изящною латынью Цицерона. Тут-то изобретение Гутенберга пришлось как нельзя кстати, и явились изящные издания древних венецианского типографщика Альда Мануция.
Но, как обыкновенно бывает в подобных случаях, итальянцы не могли устоять пред вскрывшимся древним миром, пред богатством и силою его мыслей, пред изяществом его форм, поддались ему, увлеклись и впали в крайность. Начали считать хорошим, достойным подражания только новооткрытое древнее; все средневековое начали считать дурным, от которого следует отделаться. Но древний мир имел свою религию, столь противоположную религии нового мира. Если в древнем мире было все так прекрасно, то прекрасна была и его религия: зачем же она была заменена новою? Нашлись такие слабые люди, которые увлеклись до того, что отверглись Христа и начали поклоняться божествам древности; у других дело не дошло до такой смешной крайности, но христианские верования были сильно поколеблены подчинением древнему нехристианскому миру, подчинением древней философии. Этому ослаблению христианских верований в Италии способствовали еще другие обстоятельства, а именно страшный упадок нравственности, преимущественно произведенный недостойным поведением римского духовенства, равнодушного к религии при исключительном преследовании мирских целей. Чем ближе к Риму, тем сильнее было вредное впечатление, производимое безнравственностью римского духовенства, тем сильнее было это впечатление, чем образованнее, развитее были итальянцы сравнительно с другими народами католическими.
Папство своими мирскими стремлениями превратило религию в средство добывания материальных сил. Церковный государь собирал подати со всей Западной Европы и жил на чужие грехи, на грехи чужих народов. Богатство высшего духовенства вело к роскоши и чувственности; привычка смотреть на религию как на средство вела к ослаблению религиозных убеждений, и тут-то является мода на изучение древности, древних писателей. Высшее духовенство предается страсти к этому изучению, предается умствованному наслаждению, умственной роскоши, что окончательно подрывает христианские религиозные убеждения. Итальянский прелат, начитавшийся древних языческих писателей, считает своею привилегиею не верить в христианские догмы, которые предоставляет слепой, необразованной массе, а сам между тем живет на счет веры этой массы; но что может быть безнравственнее того явления, когда проповедник сам не верит тому, что проповедует, и делает таким образом из всего своего существа обман, ложь.
Ослаблению нравственности в Италии способствовало еще и то обстоятельство, что в ней происходила постоянная борьба партий, постоянная усобица и смута. При богатстве, обилии денег борьба эта ведется посредством наемников (кондотьери), которые проливают кровь свою за всякого, кто дает деньги; эта продажа жизни за чужие интересы не могла содействовать укреплению нравственности в продавцах; не могла содействовать к тому же и в покупателях, уничтожая стремление жертвовать жизнью за высшие интересы. За деньги можно все купить, и прежде всего можно купить в Риме царство небесное!
Междоусобная борьба есть самая злая борьба, в которой противники не щадят друг друга; так и в Италии победители не щадили побежденных: отсюда привычка к насилию, к крови, привычка ни во что ставить жизнь человека. Богатые умственным развитием, но слабые разделением, итальянцы постоянно подвергались нашествию чуждых народов, споривших за обладание их прекрасною и богатою страною; в сознании своей слабости, преклоняясь пред этими завоевателями, итальянцы ненавидели их и презирали как варваров, считали против них все средства позволенными, прибегали обыкновенно к хитрости, коварству, орудиям слабого в борьбе против сильных; но употребление таких орудий действует разрушительно на нравственность.
При таких-то условиях итальянской жизни произошло возрождение наук посредством знакомства с древним миром. Лучшие люди эпохи Возрождения были крайне недовольны этими условиями, и недовольство настоящим, вытекшим из условий средневековой жизни, заставляло еще более обращаться к древнему миру и вздыхать по нем, в нем искать условий счастья для государств и народов.
Изложенное состояние Италии в эпоху Возрождения всего лучше отражается в сочинениях знаменитого флорентинца Макиавелли (умер в 1527 году). Сочинения эти: 1) Рассуждения о Тите Ливии; 2) История Флоренции; 3) Государь. В первом сочинении высказано самым блестящим образом убеждение тогдашних итальянских ученых, рабствовавших древнему миру: устройство Римской республики является наилучшим. Макиавелли упрекает папство в том, что оно развратом подкопало христианство, отняло у него политическое значение, и христианство поэтому не имеет такого благодетельного влияния на гражданскую деятельность, как язычество. Таким образом, и в религиозном отношении, хотя с оговоркой, Макиавелли отдает преимущество древнему миру. В «Государе» Макиавелли начертывает правила, каким должен следовать человек, желающий достигнуть верховной власти. Здесь высказались господствовавшие тогда в Италии взгляды, что все средства позволены для достижения известной цели, что политика не имеет ничего общего с нравственностью.
Но в то время, когда итальянские ученые во имя начал древнего мира протестовали против печального состояния своего отечества, позабывая, что эти начала не спасли древнего мира, позабывая, что мир был возрожден не Аристотелем и Платоном, не Цицероном и Горацием, – в то время была сделана попытка восстановить нравственные силы итальянского народа во имя религии нового мира. Вдохновенный проповедник Савонарола, как древний пророк, обратился к флорентийскому народу с проповедью покаяния и исправления. Проповедь произвела могущественное действие на народ, и Савонарола явился во главе общины, готовой начать новую, возрожденную жизнь. Но все, что было сильно, что имело в руках власть и богатство, восстало против Савонаролы; восстало духовенство, пороки которого он обличал, восстал папа Александр VI (из фамилии Борджиа), чудовище разврата. Папа объявил Савонаролу еретиком, вследствие чего все от него отступились, и Савонарола погиб как еретик.
Попытка произвести нравственное возрождение итальянского народа религиозными средствами не удалась; римское духовенство осталось глухо к призыву очищения, которое одно могло поддержать его значение и власть; римское духовенство убило пророка и продолжало вести языческую жизнь, окруженное прелестями искусства и языческого знания, не подозревая, что это самое знание поднимет против него страшную бурю с Севера.
Возрождение науки не могло ограничиться Италиею. Вся Европа жила общею жизнью; что делалось у одного народа, то не могло оставаться надолго чуждым другому; притом же Италия, где началось Возрождение, была местом свидания для всех западноевропейских народов, и новая жизнь легко разнеслась повсюду. С самого начала Италия находилась в тесной связи с Германиею; король Германии был вместе и император римский, и, начиная с Оттонов, немцы
