словно кто-то рванул стоп-кран. С верхней полки упала сумка, из соседнего купе послышался грохот, и Арьяна с ужасом подумала: лекарства. Только бы с ними ничего не случилось!
Поезд застыл среди травы. За окном снова что-то мелькнуло, и Арьяна ни с того ни с сего подумала: а ведь сейчас полнолуние. По лицу словно скользнула паутинка — липкое, неприятное ощущение. Кто-то смотрел на нее из сумерек — жадно, оценивающе.
— Что случилось? — спросила Арьяна. Бейлин поднялась, вынула из кобуры пистолет и встала так, чтобы закрыть собой принцессу.
Нападение? На поезд, в котором везут лекарства для детей и жену для князя? Нет, глупости. Невозможно.
— Ваше высочество, сидите тихо, — напряженным тоном посоветовала Бейлин, не сводя взгляда с двери. В вагоне вдруг сделалось тихо, и Арьяна услышала, как где-то тяжко хлопнула дверь, и в коридоре послышались шаги.
“Меня не съедят и не убьют”, — напомнила она себе, но это не помогло успокоиться. Господи, вчера она была дома, во дворце с отцом и матерью, а сейчас прячется за спиной телохранительницы, и чужой пристальный взгляд лежит на лице, словно печать.
Дверь в купе скользнула в сторону, и Бейлин едва заметно вздрогнула. Человек, который вошел внутрь, был одет в темно-красный плащ с золотым шитьем, под которым Арьяна заметила очень дорогой черный костюм. Украшений было много — вязь серебряных цепочек бежала от одного плеча к другому, тяжелые кольца унизывали длинные тонкие пальцы, и казалось, что все это оковы, которые должны были удержать чудовище.
Лица Арьяна не видела. Пальцы ног сжались в дорожных туфлях так, что она едва не вскрикнула.
— Ваэрин, прошу вас… — прошептала Бейлин. — Уходите.
— Пошла вон, — негромко распорядился вошедший. — Проваливай и не мешай мне. Должен же я поприветствовать ее высочество?
Бейлин вышла, двигаясь, как марионетка в руках кукольника.
Бесшумно закрылась дверь.
Нет, все, что Арьяна называла страхом раньше, не имело никакого отношения к тому парализующему чувству, которое овладело ей в эту минуту. Кажется, кровь заледенела в жилах, сгущаясь и превращаясь в желе. Наверно, так ягненок смотрит на волка, понимая, что ему не убежать, не спастись.
Все кончено.
— Ну же, — мягко и доброжелательно произнес незнакомец, и Арьяна ощутила прикосновение металла: палец, украшенный перстнем-когтем, подцепил подбородок, заставив смотреть в лицо. Она сама не поняла, как встала с дивана. — Не бойтесь, ваше высочество. Я ничем вас не обижу, но нам надо поговорить.
Он был высоким, как и все жители Хармирана, светлокожим и очень худым. Скуластое лицо выглядело осунувшимся, словно незнакомцу приходилось много и тяжело работать. Темные глаза смотрели на Арьяну с нескрываемым любопытством, за которым была надежда. Ноздри длинного тонкого носа дрогнули, и Арьяна подумала: принюхивается. Он принюхивается.
— Да, я ее не слышу, — задумчиво, словно говоря с самим собой, сказал мужчина. — Совсем не слышу. Удивительно… Значит, вы Арьяна бин Адар.
— А вы князь Ирвин, — откликнулась Арьяна. Незнакомец кивнул.
— Совершенно верно. Вы догадливы. Что ж, поговорим.
Он не отстранился — порывистым нервным движением выдернул гребень из прически Арьяны, освобождая косы, обнял ее, делая медленные глубокие вдохи и выдохи, словно дегустируя чужой запах. За страхом пришло отвращение — все это было настолько диким, что Арьяну замутило. Как там сказал отец, пусть не кусается?
От Ирвина веяло сухим запахом степи, окутанной лучами летнего солнца. Брат ее жениха был горячим и каким-то одеревеневшим, словно тело, напряженное каждой мышцей, не подчинялось ему. Арьяна осторожно вынула маленькую пилку для ногтей, которую всегда носила в поясной сумочке, ткнула ею в живот оборотня и негромко приказала:
— Отойдите от меня. Немедленно.
Ирвин рассмеялся, но все же выпустил Арьяну и сел на соседний диван. Поезд качнулся и снова поехал вперед — медленно, словно нащупывая путь во тьме.
— А вы решительная барышня, — заметил Ирвин. — Не боитесь ехать в страну оборотней?
— Я еду спасать ваших детей, — процедила Арьяна. Сейчас, пусть и с таким нелепым оружием в руках, ей стало легче. Пилка для ногтей, которую она не убирала, придавала уверенности. Каким бы безумцем ни был Ирвин, он не станет бросаться навстречу металлу в глаз — а Арьяна была готова пойти на это. Безумец не означает “дурак”.
Ирвин откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и повторил:
— Не слышу ее. Больше не слышу. Господи, помоги мне, неужели… — он помолчал несколько мгновений, а потом спросил: — Вам рассказывали о Песне Волчьей луны, Арьяна?
— Не успели, — холодно ответила Арьяна. — Вы появились очень невовремя.
— Раньше все хармиране слышали Песню Волчьей луны, — произнес Ирвин. — Когда она звучала, все могли обращаться и становиться волками. Беда оборотничества в том, что человек постепенно теряет разум и окончательно становится зверем. Нас спас ледарин — как только его обнаружили и начали добывать, Песня осталась только в легендах.
В коридоре кто-то вздохнул. Должно быть, Бейлин стояла возле двери, готовясь броситься на помощь. Арьяна сомневалась, что она будет стрелять в младшего князя, но решила, что Бейлин достаточно сильна, чтобы скрутить его, как охранник выпивоху, который буянит в баре.
— А вы?
— Есть поверье: как только мужчина встречает истинную пару, женщину, которая создана для него, Песня перестает звучать для них обоих, — продолжал Ирвин, словно не слыша вопроса. — Вот вы здесь — и Песня не звучит. А сейчас полнолуние, и несколько минут назад я был волком. Понимаете, о чем я говорю? Понимаете, почему видите меня человеком, а не зверем?
Поезд вошел в туннель, и снаружи стало светло: на серебристых стенах туннеля, прорубленного в горе, было множество ламп. Ирвин едва заметно улыбнулся, и Арьяна подумала, что он удивительно некрасив. Впрочем, в его чертах не было того безумия, которое она ожидала увидеть.
— Нет. Не понимаю.
— Вы моя истинная пара, — объяснил Ирвин и мечтательно улыбнулся. — Женщина, которую создал для меня Бог.
* * *
У нее были голубые глаза и волнистые светлые волосы, тонкий нос и четко очерченные губы — почти идеальная красавица, для идеала взгляд был слишком жестким и строгим. Она боялась — но за страхом Ирвин ощутил горьковатый запах сопротивления: его истинная пара боролась со своими чувствами, она сумела взять себя в руки после первых минут их знакомства и теперь смотрела спокойно, даже чуть насмешливо.
Песня Волчьей луны перестала звучать, когда Ирвин встал на рельсы — в какой-то миг ему сделалось все равно, успеет поезд затормозить или нет. Успел — в ту же минуту его вышвырнуло из волчьего облика в человеческое тело. Сделалось так тихо, что Ирвин слышал сбивчивый ход своего сердца.
