Муж Анны, чиппева из Нетт-Лейка, сидел в тюрьме округа Хэннепин. Однажды поздно ночью, как следует набравшись, он увидел автомат по продаже кока-колы, который переливался красно-белым сиянием внутри заправочной станции. Он швырнул в окно кусок бетона, залез внутрь и тем же обломком разбил автомат. Кто-то рассказал Блуберду, что на пол высыпалось около тысячи четвертаков. Муж Анны терпеливо их собирал, когда приехала полиция. Перед этим его досрочно освободили из тюрьмы, и он получил шесть месяцев сверх того, что ему оставалось досидеть в первый раз.
У Анны и ее мужа никогда не было денег. Он пропивал большую часть, и она, скорее всего, ему в этом помогала. Еды вечно не хватало. Одежды тоже. Зато у них был сын двенадцати лет, приземистый, крепкий, погруженный в себя ребенок, который все вечера напролет смотрел телевизор. Однажды в субботу днем, через несколько недель после того, как посадили его отца, мальчик отправился на мост Лейк-стрит и спрыгнул в Миссисипи. Многие видели, как он это сделал, и копы выловили его из реки через пятнадцать минут. Мертвого.
Блуберд услышал об этом и пошел к реке. Там он встретил Анну, которая обнимала тело сына. Она подняла голову и посмотрела на него глазами, наполненными болью и…
Это все часть того, что ты индеец, считал Тони. Смерть. Они делали это лучше, чем белые. По крайней мере, чаще.
Когда Блуберд выходил из комнаты после того, как он перерезал горло Бентону, он посмотрел на его лицо, и оно показалось ему знакомым. Напомнило какого-то известного человека. Теперь же, когда он шагал по тротуару, оставив позади Желтую Руку, перед его мысленным взором всплыло лицо инспектора.
«Гитлер, — подумал он. — Джон Ли Бентон был как две капли воды похож на молодого Адольфа Гитлера».
Молодого мертвого Адольфа Гитлера.
Глава 02
Лукас Дэвенпорт сидел, откинувшись на обитом штофом диване, в задней части букинистического магазинчика и ел сэндвич с ростбифом. На коленях у него лежал потрепанный экземпляр биографии Хьюи Лонга,[1]написанной Т. Гарри Уилльямсом.
Уилльямс все правильно описал, размышлял Лукас. Человек в белом костюме мечется среди последователей Морского Царя, которые собрались перед офисом губернатора. Выстрел. Попадание, крики, суматоха. Копы, превратившиеся в берсерков.
«Роден и Коулман открыли огонь практически одновременно, но пуля Коулмана, скорее всего, попала в него первой, — пишет Т. Гарри. — Несколько других охранников достали оружие и принялись стрелять. Мужчина упал лицом вниз около стены коридора, из которого вышел. Он лежал, положив голову на руку, и не шевелился. Очевидно, он был уже мертв. Но это не удовлетворило некоторых из охранников. Обезумевшие от ярости и горя, они стояли над телом и выпускали в него пулю за пулей, пока барабаны не опустели. Позднее было зафиксировано тридцать попаданий в спину, двадцать девять в грудь (по большей части входные и выходные отверстия совпадали) и две пули в голове. Лицо было наполовину разворочено, а белый костюм превратился в лохмотья и пропитался кровью».
Убийство никогда не бывает аккуратным, в отличие от того, что показывают по телевизору. И не важно, какие ужасные картины возникают на экране, в жизни всегда хуже. В реальности остается пустая оболочка, лишившаяся души, безжизненная плоть, глаза, похожие на шарикоподшипники. И этим приходится заниматься. Кто-то должен забрать тело, кто-то — смыть кровь. А кто-то поймать убийцу.
Дэвенпорт потер бровь, перечеркнутую старым шрамом, следствием несчастного случая на рыбалке. Грузило сорвалось с лески и угодило ему в лицо. Шрам его не портил, а знакомые женщины говорили, что с ним Лукас выглядит добрее. Этот след даже шел ему, но его улыбка пугала.
Он снова почесал бровь и вернулся к книге. Он был не очень похож на заядлого читателя, который проводит все дни на диване и щурится в тусклом свете ламп. Его окружала аура улицы. Руки, покрытые густыми темными волосами, казались слишком крупными и неуклюжими на фоне книжки в мягкой обложке. У него был сломан нос, и не один раз, могучая шея твердо сидела на крепких плечах. Черные волосы слегка припорошила седина.
Мужчина перевернул страницу одной рукой, а другую засунул под пиджак и поправил кобуру.
«— Морской Царь, что случилось?
— Джимми, мой мальчик, меня застрелили, — застонал Хьюи…»
Запищала рация Лукаса, он взял ее и подкрутил звук.
— Лейтенант Дэвенпорт? — услышал он женский голос.
— На приеме.
— Лукас, Джим Венц хочет, чтобы ты приехал в Индейский центр по поводу того убийства. Нашелся свидетель, и Венц считает, что тебе стоит на него взглянуть.
— Ладно, через десять минут, — ответил Лукас.
Стоял прекрасный день, один из лучших, какие выдаются в хорошую осень. Убийство все испортит. Обычно убийство является результатом агрессивной глупости, смешанной с алкоголем и злобой. Не всегда так, но почти. Дэвенпорт, если у него был выбор, старался держаться от них подальше.
Он вышел из магазинчика, несколько мгновений постоял на тротуаре, чтобы глаза привыкли к яркому солнцу, и доел свой сэндвич. Покончив с ним, он выбросил упаковку в урну и перешел на другую сторону улицы к своему автомобилю. Нищий на тротуаре протянул руку и сказал: «Я присматривал за вашей машиной». Он постоянно тут болтался, шизофреник, которого выбросили из государственной больницы. Он не мог нормально существовать без лекарств, но категорически отказывался добровольно принимать препараты, притупляющие умственную деятельность. Лукас дал ему доллар и забрался в свой «порше».
Центр Миннеаполиса — яркий пример модернистской архитектуры, представленной блоками из стекла, хрома и белого мрамора. Здание муниципалитета торчит посреди него, точно старая красная бородавка. Лейтенант покачал головой, проезжая мимо, свернул налево, потом направо и пересек автомагистраль, соединяющую соседние штаты. Блеск и краски остались позади, уступив место обветшавшему району: видавшие виды жилые дома, обшитые досками, древние автомобили и умирающий бизнес. Индейский район. Перед Центром стояло около полудюжины полицейских машин. Дэвенпорт остановился у тротуара.
— Три свидетеля, — сказал ему детектив из отдела по расследованию убийств.
У Венца было плоское бледное лицо выходца из Скандинавии, вместо сломанных нижних передних зубов он носил коронки; когда он разговаривал, они сверкали серебряным светом. Он показал на пальцах, что у них три свидетеля, точно сомневался в том, что Лукас его понял.
— Секретарша, — продолжал детектив. — Она видела его два раза и говорит, что сможет опознать. Еще паренек, живущий по соседству. Он играл в баскетбол и сказал, что у убийцы все брюки были в крови. Я ему верю. Офис похож на кровавый бассейн.
