Или как?
— Почти. Очень кушать хочется.
Она посмотрела на него, покачала головой.
— Работать надо, а не водку пить.
— Какая водка… — сказал Семен, а сам подумал: «И на бутылку вина никак не наскребу».
— Много вас тут ходит. Со свалки вереницей тянетесь, — ворчала женщина.
— А меня Семеном зовут, — не зная, что сказать, неожиданно для самого себя выпалил мужчина.
— Ну и что? Хоть Гришей.
— Тетенька, сжальтесь. Заработаю — отдам деньгами.
— Ты заработаешь… — с иронией произнесла хозяйка дома. — Посмотри на себя. Когда мылся-то? Небось, жена выгнала такого хорошего?
— А хотите, мы завтра с товарищем придем и поможем вам дров наколоть? — старался втереться в доверие Семен.
— А вот это нужно. Мой старик слег с радикулитом.
— Вот видите, от нас тоже есть польза. А то, что мы бездомные, так это судьба такая.
— Да знаю я судьбу вашу. Лапшу на уши не нужно мне вешать. Подожди здесь. Сейчас приду.
Женщина поковыляла в дом. Семен смотрел ей вслед, переминаясь с ноги на ногу и все же надеясь, что она выйдет с картошкой. В желудке у него подсасывало и урчало. Бедолага уже представил себе кастрюлю, в которой варятся клубни, и почти чувствовал их запах.
«Что она так долго? — думал он. — Может, не вернется? Как же есть хочется…»
Наконец дверь открылась, и женщина вышла с пакетом в руках.
— Вот, собрала кое-что. Но завтра вас жду, — строго сказала она и погрозила пальцем. — Зима на носу, а дров наколоть некому.
— Спасибо, тетенька. Обязательно придем. Спасибо, — радостно кланялся Семен, схватив пакет.
— Какая я тебе тетенька? — закрывая дверь, проворчала женщина.
Семен почти бегом бросился к Ивану. Подходя к дому, увидел, как из всех щелей валит дым. Распахнул дверь и закашлялся. Дышать было невозможно. Он прикрыл рукавом рот и нос.
— Иван, ты где? Я тебя не вижу. Пожар, что ли?
Иван вышел из другой комнаты, закрывая тряпкой лицо.
— Я здесь. Сейчас проветрим. Тяга плохая, поэтому и дыма столько.
Они распахнули дверь настежь и выскочили на улицу. Дым повалил из дома так, словно действительно начался пожар.
— Ты с ума сошел! — возмущался Семен. — Я уже решил, что ты задохнулся там.
— Я закрылся в другой комнате. Думал, пусть хоть в кухне теплее станет.
— Ты что, никогда в деревне не был? Не видел, как печи топят?
— Не помню.
Семен начал размахивать тряпкой, выгоняя дым в открытую дверь. Затем взял кружку, зачерпнул из ведра воды и плеснул на огонь.
Когда дышать стало легче, захлопнул дверь и стал вынимать из пакета все, что положила сердобольная соседка. Там оказалась картошка, соленые огурцы, хлеб.
— Посмотри, что я принес!
— Семен, да ты молодец! И как тебе удалось? Картошки нам хватит на неделю. Тут чуть ли не полведра будет! А с огурчиком!.. Это же райская пища! Жаль, вода не успела закипеть, — с досадой сказал Иван.
— Давай на улице разведем костер и запечем картошку.
— Другого выхода нет.
Приятели разожгли костер и грелись, поднося к огню руки. Потом закопали в угли картошку и с нетерпением ждали, пока она испечется. Время от времени они все еще кашляли, надышавшись дымом.
— Нужно что-то придумать с этой печкой, — озабоченно сказал Семен. — Впереди морозы, а зимовать, видимо, здесь придется. Кстати, завтра пойдем колоть дрова.
— Куда?
— К той женщине, что нас угостила. Я ей обещал.
— Значит, пойдем.
Поворочав картошку палкой, Иван сообщил другу, что их деликатес вроде бы готов. Они достали сморщенные клубни, затушили огонь и вернулись в дом. Морозный воздух с улицы снова все выстудил, зато уже можно было дышать. Мужчины, не сняв верхней одежды, взялись за еду.
— Как вкусно! — приговаривал Семен, очищая от черной корки и жадно откусывая горячий картофель. Губы его тут же покрылись сажей. А он, ничего не замечая, смачно хрустел соленым огурцом.
— Вот бы так каждый день! Под такую закуску еще бы сто граммов…
— Семен, неужели так и не понял, что из-за этих ста граммов ты все в своей жизни потерял?
— Да знаю я. Только не надо меня лечить!
— Слушай, а у тебя документы есть?
— Есть.
— Тогда тебе нужно работу искать. У меня, к сожалению, их нет, а без бумажки никто никуда не возьмет.
— Кстати, ты не вспомнил, где жил?
— Знаешь, во сне иногда вижу женщину. Почти всегда одну и ту же. Квартиру, обставленную дорогой мебелью. Но это только сон.
— Может, это твоя жена тебе снится?
— Не знаю.
— А у меня дочь есть. Ей семь лет. Скучаю по ней.
— Давно не видел?
— Давно. Сначала ходил к ним, стучал, просил, чтобы впустили. А они пригрозили милицией.
— Так ты, наверно, пьяный приходил?
— Да. Выпью для смелости и иду.
— Тебя и посадить могли.
— Вот я и перестал ходить.
— Не будешь пить, все наладится.
— Как же не пить при такой жизни?
— Ты же сам ее такой сделал!
— А ты не сам? — огрызнулся Семен.
— Про себя я ничего не знаю. Но если меня сейчас не тянет к рюмке, то явно не из-за пьянки я оказался на улице.
— И то верно. Странный ты. Не пьешь, не куришь, а дома нет.
Они поели. Иван снова взялся за молоток и гвозди, а Семен нехотя встал, лениво потянулся и разлегся на тряпках, заменявших ему постель.
— Э-э, так дело не пойдет! Вставай! Скоро ночь, а нам нужно утеплить еще хотя бы одну стенку. Сходи на свалку и поищи картон, — скомандовал Иван.
— Позже, а сейчас полежу чуток.
Но Иван решительно подошел к нему и сдернул рваное одеяло.
— Хватит валяться! Время идет! Скоро темно будет.
Семен поднялся и вышел из дома. «Какой деловой, — думал он, — завтра бы все сделали. А холодно-то как!» Мужчина поежился, закинул за плечи сумку и зашагал в сторону свалки.
Глава 3
Здание управления милиции в крупном областном центре России выходило фасадами сразу на четыре улицы и занимало целый квартал. Оно было построено давным-давно, сохраняло следы многих архитектурных стилей и имело одно излишество — внутренний двор, через который нельзя было ходить.
У главного входа стоял милиционер. Он проверял пропуска у сотрудников, направлял в нужный кабинет посетителей. Когда к нему обратилась молодая женщина, дежурный позвонил следователю, к которому она хотела попасть, и только потом пропустил ее через турникет.
Анна постучала в кабинет и, услышав «Войдите!», переступила порог. Следователь разговаривал по телефону и жестом указал на стул. Он положил трубку и несколько минут молча пристально смотрел на посетительницу. Потом тяжело вздохнул,
