не найти, Клэр. Это налоговый вычет: либо заплатишь за поездку, либо отдашь ту же сумму в виде налога – решай сама. Там ты, по крайней мере, сможешь каждый день ходить на массаж, а потом каждый вечер выпивать два литра шампанского под изысканный ужин и падать в постель в блаженной прострации.
– В Эперне красиво, – рассеянно замечает Габриэль. – Я бы поехал только ради самого городка.
– А ты там бывал? – спрашиваю я его.
– Пару раз. Прошлым летом ездил вместе с Софией, – отвечает он. – Ей там очень нравится.
Я представляю себя в одиночестве в номере роскошного отеля. Как давно я никуда не выбиралась… да вот все пять лет и не выбиралась!
– Ну, изысканный ужин и шампанское… это действительно соблазнительно.
– Если сама конференция окажется скучной, просто забей на нее и проведи неделю во Франции в свое удовольствие. Тебе необходима эта передышка, – зудит над ухом Марли.
Габриэль поднимается с дивана:
– Договорились! Ты едешь. А теперь собирайся поскорее: я умираю с голоду.
Я обреченно вздыхаю.
– Поедешь? Хотя бы ради меня? – Марли просительно берет мою руку в ладони. – Пожалуйста!
Она сладко улыбается и трепещет ресницами, строя из себя ангелочка.
О господи, она ведь с меня с живой не слезет!
– Ладно, – в очередной раз вздыхаю я. – Поеду.
Марли вскакивает со стола и возбужденно хлопает в ладоши.
– Ой, это как раз то, что тебе нужно, Клэр! Это будет так здорово! – И она спешит к двери: – Пойду сейчас же забронирую рейс, пока ты не передумала!
Я закатываю глаза и подхватываю с пола сумку:
– Мне уже страшно!
– У-и-и, как же я рада! – Марли снова хлопает в ладоши и выбегает из кабинета.
– Ну, мы идем уже? – нетерпеливо спрашивает Габриэль.
– Ага. Только суши мне сегодня не хочется.
– Ладно, – он протягивает руку к дверной ручке. – Решай сама, куда идем, но только быстро. Я сейчас в голодный обморок упаду.
– Итак, давай пробежимся по деталям, – говорит Марли, отпивая из бокала.
Я киваю, продолжая жевать. Мы в ресторане, обедаем. Завтра я вылетаю на конференцию.
– Твои чемоданы сложены.
Она достает ежедневник и начинает зачитывать список.
– Угу.
Она отмечает галочкой первый пункт.
– Стрижка и укладка – сделаны. – Она продолжает двигаться вниз по списку, бормоча себе под нос: – Встречи назначены…
Я молча ем, и мысли о следующей неделе нагоняют на меня тоску.
– О! – Марли испытующе смотрит на меня. – А лазерную эпиляцию ты сделала?
Я в ответ только закатываю глаза.
– Такие конференции – это масса возможностей с кем-нибудь замутить, Клэр, – не отстает она.
– Ты смеешься, что ли? – выразительно смотрю на нее. – Ты правда хочешь, чтобы я поехала на конференцию и там с кем-то переспала?
– Ну… – она в ответ пожимает плечами. – А почему бы нет?
– Марли! – я со звоном бросаю вилку и нож. – Секс – последнее, что мне нужно! Я до сих пор чувствую себя замужем за одним-единственным мужчиной.
Выражение лица Марли резко меняется, и она откладывает в сторону ручку и блокнот.
– Но это не так, Клэр. – Она тянется ко мне, мягко берет за руку. – Уэйд умер, дорогая. Уже пять лет как… И я на все сто уверена, что он не захотел бы, чтобы ты навсегда осталась одна.
Отвожу взгляд и смотрю в тарелку.
– Он хотел бы, чтобы ты жила самой полной жизнью… за вас обоих.
Чувствую, как в горле образуется колючий ком.
– Он хотел бы, чтобы ты была счастлива, чтобы о тебе заботились… любили тебя.
Опустив руки на колени, заламываю пальцы. Это невыносимо!
– Я просто… – Голос меня не слушается.
– Ты просто – что? – спрашивает она.
– Я просто думаю, что вряд ли смогу еще когда-нибудь быть с кем-то, Марл, – говорю я грустно. – Разве может хоть один мужчина сравниться с Уэйдом Андерсоном?
– Его никто не заменит, Клэр. Ведь он – твой муж, – она ласково улыбается мне. – Я же просто говорю: сходи на пару свиданий. Получи удовольствие… вот и все.
– Может быть, – фальшиво соглашаюсь я.
– Тебе нужно снять обручальное кольцо и надеть его на другую руку, – продолжает она.
При одной мысли об этом слезы вскипают на глазах.
– К тебе ни один мужик не подойдет: будет думать, что ты замужем.
– И я этому рада!
– А Уэйд не рад! И когда он найдет кого-то, кто покажется ему достойным тебя, он пошлет его тебе. Но ты должна быть готова.
Я смотрю на подругу сквозь пелену слез.
– Он по-прежнему с тобой. Он всегда будет с тобой. Доверься ему – пусть за тобой приглядывает. Тебе нужно отпустить его, Клэр.
Наши взгляды встречаются.
– Ты не погибла в аварии вместе с ним. Живи, пока можешь.
Я опускаю голову, смотрю на еду и чувствую, что аппетит внезапно пропал.
– Я запишу тебя на лазерную эпиляцию во второй половине дня, – подытоживает Марли.
Снова беру в руки нож и вилку и говорю:
– Мастерице, пожалуй, придется прорубаться с помощью мачете. Все это время мне хотелось сидеть в кустах и не вылезать оттуда.
Она хихикает:
– Да, от зарослей нужно избавиться!
Я останавливаю машину и смотрю на дом.
Наш дом.
Тот, который мы с Уэйдом строили вместе, – тот, в котором планировали вместе состариться.
Наш маленький кусочек рая на Лонг-Айленде. Уэйд был твердо намерен растить детей в местности, похожей больше на деревню, чем на город. Он сам вырос в Нью-Йорке и всегда хотел, чтобы у его сыновей был большой участок земли, на котором они смогли бы играть в свое удовольствие, когда вздумается.
Мы купили участок и построили на нем свой дом. Он не бросается в глаза роскошью и дороговизной. Он обшит сайдингом, у него широкая веранда вдоль фасада, к нему примыкает большой гараж, к которому ведет подъездная дорожка, а над ней установлено баскетбольное кольцо. Четыре спальни, две гостиные и большая кухня в сельском стиле.
В этом весь Уэйд. В те времена мы могли позволить себе что-то подороже и получше, но, когда вопрос о жилье встал всерьез, муж захотел деревенский дом, в котором будет много смеха и детей.
И у нас все это было.
Я переношусь мыслями в то раннее утро, когда в мою дверь постучались полицейские.
«Вы – миссис Клэр Андерсон?»
«Да».
«Нам очень жаль; произошла автокатастрофа».
Следующие часы мучительно ясно врезались в память. В моем сознании они так отчетливы, как будто все случилось вчера: я помню, что́ чувствовала, какие слова говорила, во что была одета.
Как разрывалось мое сердце.
Я вижу себя, плачущую над ним в морге, шепчущую его безжизненному телу вечную клятву, убирающую волосы с его лица.
«Я буду растить наших детей, как ты хотел. Я продолжу то, что мы начали. Все твои мечты я сохраню, они будут жить… даю тебе слово. Я люблю тебя, мой милый».
Мое лицо сморщивается от слез, и я усилием воли возвращаю себя в настоящее. Нет никакого смысла застревать в воспоминаниях. Давая слабину и позволяя себе вернуться туда, я лишь каждый раз теряю его заново.
Эта боль никогда не исчезает полностью. Но случаются дни, когда мне кажется, что она вот-вот меня прикончит. Я – лишь пустая оболочка. Тело функционирует, как ему положено, но я едва могу дышать.
Я задыхаюсь в мире обязательств.
Выполнение обещаний, которые я дала мужу в первые часы после его смерти, дорого мне обходится.
Я никуда не выбираюсь по вечерам, больше ни с кем не общаюсь просто так и вкалываю день-деньской – как дома, так и в офисе.
Исполняя обещание хранить мечты Уэйда, растить его детей в любви и безопасности. Поддерживать его компанию на плаву. Мне трудно, мне одиноко, и, будь все проклято, мне просто ужасно хочется, чтобы он снова вошел в эту гребаную дверь и спас меня!
Сегодняшние слова Марли неотступно крутятся у меня в голове.
«Он по-прежнему с тобой. Он всегда будет с тобой. Доверься ему – пусть за тобой приглядывает. Тебе нужно отпустить его, Клэр».
Нутром чую, что она права. Точно навязчивая песенка, которую откуда-то доносит ветер, эти слова все крутятся, крутятся, никак не отвяжутся от меня. Потихоньку подтачивают мой здравый смысл.
Я смотрю в пустоту, окруженная коконом пустой тоски… Он не вернется.
Он никогда не вернется.
Время настало; я знаю, что время настало.
От этого ничуть не легче.
Я не могла
