чтобы ее погладить.
Открыв защёлку, я аккуратно сняла форму с пирога. Идеально.
Бросив разъемную форму в раковину, я включила кофеварку сварить кофе без кофеина, и вышла на улицу, как раз во время, чтобы застать, как самосвал выгружает огромную гору дров нам на траву. Я подошла к Шону. Он улыбнулся и обнял меня одной рукой за плечи. Я прислонилась к нему и почувствовала, как он расслабился.
Ты уже дома, милый. Всё хорошо.
Водитель, грузный мужик средних лет с красным лицом и короткими волосами с проседью, выбрался наружу и окинул дрова взглядом.
— 30 кубометров, — с гордостью заявил он.
— Выглядит отлично, — одобрила я.
— Ваш муж не стал платить за складирование, — доложил водитель. — Сказал, что ему нужно поупражняться.
Я улыбнулась Шону. Он не был моим мужем, но уточнять не стоило.
— Мы сами разберемся.
Водитель подмигнул нам.
— Вы милая парочка. Значит, ты был полузащитником в старшей школе?
— Да, — невозмутимо соврал Шон.
Он перепробовал все виды спорта в детстве, но никак не в школе. Шон был слишком хорош и слишком физически одарен, а его родители хотели избежать излишнего внимания. Большинство его внешкольных занятий приходились на несколько отдельных школ боевых искусств с опытными тренерами-ветеранами. В армии затеряться среди других ему было намного проще. В старшей школе упор делался на индивидуальные достижения и славу, в то время как в армии предпочитали командную работу.
— Так и подумал, — сказал водитель. — Ладно, ребятки, не скучайте.
— Счастливо. — Шон поднял руку.
Водитель забрался в грузовик и поехал по дорожке. Трава вокруг кучи дров зашевелилась.
— Еще нет, — предупредил Шон.
Лужайка замерла.
Самосвал доехал до конца съезда, остановился, пропуская машины, повернул налево и покатил по дороге.
— Ладно, — сказал Шон. — Теперь забирай.
В траве разверзлась черная дыра и «Гертруда Хант» проглотила все тридцать кубометров в один присест, а я почувствовала прокатившиеся по ней удовлетворение. Лужайка снова сомкнулась, словно застегнутая на молнию. От горы дров не осталось и следа.
Шон поднял голову и его губы растянулись в медленной, ленивой улыбке.
— Ммм, яблочный пирог.
Удивить оборотня едой было нереальной затеей.
— У нас посетитель.
— Знаю. Почуял ее у гаража. Чего она хочет?
— Поговорить с тобой.
Он вздохнул.
— Ладно. Давай разберемся с этим.
Мы прошли к гаражу. Дверь открылась, и оборотень заморгала от резкого солнечного света, но тут она заметила Шона. Ее плечи расправились. Она отбросила гриву волос стратегически нетерпеливым рывком головы.
Вот и настало время толкать речь.
— Значит, вот как ты выглядишь. — Она понизила голос до бархатистого, соблазнительного сопрано. — Неплохо.
Никакой реакции.
— Такой мужчина, как ты, и в таком месте, как это. Какая растрата.
Шон ничего не ответил.
— Уилмос пропал, — заявила она.
Уилмос был оборотнем первого поколения, ветераном, одним из старейших выживших с Аууля. Будучи оборотнем, он всегда был в форме, правда, когда родились родители Шона, он уже был взрослым и приложил руку к созданию их альфа-подвида. Уилмос заработал себе имя как наемник и владелец магазина в Баха-чар, галактическом базаре. Теперь же он был не столько наемником, сколько посредником между наемниками и их клиентами. И он считал Шона исключительным. Мы встретились по чистой случайности, и когда Шон решил, что хочет увидеть вселенную своими глазами, Уилмос ему в этом помог. Он был тем, кто втянул его в мясорубку на Нексусе, и я никогда его за это не прощу. Никогда.
Уилмос был ответственен и за нынешний наплыв к нам неутомимых поклонниц. Нексус был адским местом, где три фракции — торговцы из клана Нуан, отрокары из Орды Сокрушающей Надежду и вампиры Святой Анократии схлестнулись в бесконечной войне. Время там текло иначе, и аномалии пространства-времени делали ведение технологической войны невозможным, поэтому противостояние велось в изнурительных ближних боях. У Орды и Анократии было преимущество в количестве и качестве их солдат. У торговцев был Туран Адин, неубиваемый и непобедимый генерал, командовавший их наемниками. Неважно, как бы сильно он не был ранен, Туран Адин всегда восставал, чтобы снова ринуться в бой.
На самом деле, Тураны Адины мёрли, как мухи. Клан Нуан обладал комплектом исключительных доспехов, приспосабливавшихся к своему носителю, и когда один генерал-наемник умирал, вместо него броню надевал другой и Туран Адин перерождался. Шон стал последним Туран Адином. Объединенным силам рыцарей-вампиров и отрокарских воинов не удавалось убить его в течение восемнадцати месяцев.
Когда война закончилась, Шон вернул доспехи торговцам и остался со мной, потому что любил меня. Его имя под личиной Туран Адина должно было остаться тайной и не быть преданным огласке. Однако Уилмос не смог держать свой рот на замке. Он лопался по швам от гордости и мало-помалу начал выпускать кота из мешка в разговорах с глазу на глаз. Так оборотни об этом узнали.
Когда я спросила об этом Уилмоса, тот что-то извиняюще промямлил, а затем сменил тему. Я видела в нем забавного дядюшку, который приходит на обед и травит шуточки, всегда такой доброжелательный, но стоит кому-то повестись на его речи, как он рискует очутиться на дереве, распивая пиво и пиля сук, на котором сидит.
Оборотень сощурила глаза, глядя на Шона.
— Дело в том, что Уилмос попросил тебя о помощи, а ты ему отказал, поскольку был слишком занят игрой в дочки-матери с человеческой девушкой. Люди говорят, что ты трус. Что ты раскис. Волк, подчинивший отрокаров и вампирских рыцарей, превратился в тень самого себя. Поэтому я пришла сама посмотреть, что случилось с героем Нексуса, которым ты когда-то был. Каково это? Просто сдаться и отвернуться от своего друга?
Она подалась вперёд, насколько это позволяли путы, сосредоточившись на нем. Она бросала ему вызов на его территории и теперь ожидала ответной реакции. Ей бы понравилось, если бы он вздернул ее вверх и приложил об стену, зарычав ей в лицо. Это было бы демонстрацией превосходства, которую она понимала. Она бы подчинилась, а затем они бы отправились на поиски Уилмоса вместе, без меня, чтобы она могла доказать ему насколько она круче как потенциальная партнёрша.
Шон нарушил молчание.
— Я тебя знать не знаю.
Женщина заморгала.
Шон вытянул руку, и метла очутилась в его пальцах, только в его случае это всегда было копьё — грубый посох с бритвенно-острым лезвием.
— Твое приглашение отозвано. — Он постучал древком копья по полу.
Гостиница раскрылась, стены и комнаты разошлись в стороны, открывая коридор, ведущий к дальней двери. Она открылась нараспашку, и из нее полился ярко-золотой солнечный свет Баха-чар.
Связывавший женщину усик поволок ее по полу.
— Подожди! — заорала она.
