ничего не скажешь!
Взвинченный, как кролик, который только что выпил восемнадцать чашек кофе подряд, Маркус обвёл лапой гостиную Молли – в ней царил ужасный разгром.
И тут произошло нечто странное: на кончике кошачьей лапы появилась искорка – маленькая, но отчётливо видная, – а в метре от Маркуса вдребезги разбилась до того момента чудом уцелевшая баночка из-под крема, в которой Молли хранила вздохи волосатой жабы. Маркус с изумлением оглядел свою лапу и повернулся к Молли, которая, не сводя с него глаз, произнесла:
– Ну-ка, пошевели ещё раз лапой!
Маркус послушался. На этот раз он указал когтем на то, что осталось от аквариума Пузырька. В то же мгновение над грудой стекла поднялось небольшое облако розоватого дыма, осколки взлетели в воздух и склеились между собой.
– Маркус… то зелье… оно на нас подействовало, – в отчаянии прошептала Молли. – К тебе перешли мои способности.
Она в изнеможении упала на диван, потом, совершенно неожиданно для себя, облизала свою руку и принялась скрести ею у себя же за ухом.
– Это катастрофа!
Глава 3
КОТапультирование не всегда бывает кстати!
Молли лежала, свернувшись калачиком на диване. Она мурлыкала, но – обратите внимание! – не от счастья, не от радости, ещё меньше от удовольствия, нет, это было нервное мурлыканье, вызванное стрессом. Она урчала, как урчит мотор, который через мгновение взорвётся.
Маркус тем временем всерьёз занялся уборкой. Стоя посреди комнаты, он указывал лапами на разные предметы и произносил заклинания, которые сочинял сам или когда-то слышал от Молли.
– Уборкус бардакус! Темпус поместатам! Порядкус наведатам! Клянусь всеми пойманными мною мышами, это не так-то просто!
Он поставил на место упавшую вазу, вернул в коробку десяток рассыпавшихся шариков, ему даже удалось расставить в книжном шкафу в алфавитном порядке несколько разлетевшихся по комнате книг. Но починить журнальный столик, привести в порядок раскуроченный микроскоп и старый телескоп никак не получалось. И совершенно невозможно было собрать и разложить по баночкам тысячу ингредиентов для разных снадобий: все они были опрокинуты и перемешаны.
– Брось, Маркус, – сказала Молли. – Всё это ни к чему, они мне больше не понадобятся. Я сдаюсь.
– Что ты сказала? – переспросил кот.
– Сдаюсь. Отказываюсь. Никуда не поеду. Ничего тут не поделаешь.
– Но ты не можешь так поступить! – воскликнул Маркус.
– Правда? Не могу так поступить, по мнению учёного господина кота? В самом деле? А скажи-ка на милость, как я могу поступить иначе? Вот моя палочка! Она не годится даже для того, чтобы испечь элементарный бисквит! Взгляни на мой вид! С таким лицом я бы всех перепугала даже на конкурсе на звание самой уродливой колдуньи! И полюбуйся, что осталось от моих ингредиентов! Всё перемешано, всё растоптано, всё пропало!
Посмотри на меня: от моих способностей ничего не осталось! И посмотри на себя: они все достались тебе! Так вот, я сдаюсь, всё бросаю, я иду спать и собираюсь пролежать в постели восемьсот ближайших лет. А там видно будет!
Молли встала, медленно потянулась, дважды лизнула собственное плечо и продолжила:
– А главное, приглядись повнимательней, что со мной делается. Я начинаю вести себя в точности как ты: всё время хочу спать, пытаюсь причёсываться ногтями вместо расчёски и даже мурлычу… Если и дальше так пойдёт, то через пару дней я буду бегать за мышами! Всё, хватит, спокойной ночи. Встретимся через восемьсот лет!
– Нет уж, я тебе этого не позволю!
И Маркус загородил собою дверь. Он расставил лапы, шерсть на нём вздыбилась, вид у него был дикий и яростный. У Молли, стремившейся поскорее спрятаться под одеялом и погрузиться в сновидения, не было никакой возможности его обойти.
– Ну-ка, подвинься, мерзкий кот!
Маркус молча протянул к ней лапы, а потом произнёс заклинание:
– Обертасом, Моллитас!
Колдунью отбросило назад, как будто кто-то невидимый с силой её толкнул; она пролетела через гостиную и, как перезрелый овощ, рухнула на спящих носорогов.
Спросонья три огромных рогатых зверя вскочили и понеслись. Маркус успел распахнуть входную дверь, и носороги исчезли из виду, унося с собой скатерть, пару книг и несколько неопознанных предметов.
Тут и Молли без промедления двинулась на штурм: в точности как носороги, она опустила голову и бросилась вперёд.
– Моллитус Взлетатус Шарикум! – Кот нацелил на неё все десять когтей, на кончиках которых сверкал целый сноп искр.
Через три секунды Молли воспарила в воздух, как воздушный шарик, и вскоре упёрлась в потолок.
– А теперь послушай меня, милая моему сердцу колдунья. Вот уже сто лет, как я являюсь твоим котом, с тобой я прожил шесть жизней. Я терпел тебя, когда ты была младенцем и таскала меня за хвост, когда ты была маленькой девочкой и использовала меня как плюшевую игрушку, когда ты превращала меня в мини-дракона, в китайскую вазу, в дуршлаг для лапши. Я не возражал, даже когда ты забыла меня в лампе, где мне пришлось просидеть целую неделю в компании со старым ворчливым джином. Поэтому даже не надейся, что я позволю тебе вот так запросто дезертировать! Я разрешу тебе спуститься при одном условии: ты пообещаешь мне, что завтра мы отправимся на конкурс и ты не отступишь!
Не прошло и часа, как Молли согласилась на эти условия.
– Да! Да, мы туда поедем, нас там разобьют наголову, разделают под орех, мы прослывём бездарями, я займу последнее место! Ну и пожалуйста, поехали!
– Поехали куда? – вдруг раздался чей-то голос.
Молли и Маркус обернулись и увидели молодую даму, которая вошла в комнату, аккуратно переступая через многочисленные обломки, которыми был усыпан пол.
– Вы кто? – спросила Молли, всё ещё паря под потолком.
– Адель Писака, сотрудница журнала «Метла и котелок». Мы с вами договаривались о встрече. Я звонила, но никто не ответил. Дверь была открыта, вот я и вошла.
– Спускаюмус темпус! – прошептал Маркус сквозь зубы.
– Ах да, конечно! – воскликнула Молли, плюхнувшись, как гнилое яблоко, к ногам журналистки. – Конечно… – И она с трудом встала на ноги. – Конечно, я вас ждала… Разумеется… Садитесь, пожалуйста.
– Куда? – спросила Адель, оглядывая разгромленную комнату.
– М-да… Тут небольшой беспорядок. Понимаете, я собиралась опробовать новый способ уборки и хотела сделать это в реальных условиях. Ну вот, – продолжала Молли, освобождая часть дивана, – садитесь сюда. Так зачем вы пришли?
– Чтобы взять у вас интервью. По-моему, обычно журналисты приходят именно за этим. Вы считаете иначе?
– Ну конечно! Где была моя голова? Я вас слушаю, я вся внимание, я готова ответить на любые вопросы!
Адель Писака достала из сумки небольшой волшебный блокнотик. Карандаш к нему не требовался, блокнот сам автоматически записывал на своих страницах всё, что слышал.
– Кроме того, когда блокнот понимает, что интервьюируемый лжёт, что ответ – враньё, он выделяет этот текст красным цветом. Согласитесь, что в некоторых случаях это страшно удобно! Не так ли? – с хитрой усмешкой добавила Адель.
– Разумеется,
