Больше мама не собиралась его продолжать, и это было ясно. «Иди в свою комнату и жди страшного наказания!» – так звучали слова мамы для Элли сейчас.
Эльга снова сжала зубы покрепче и закрыла холодильник. Где-то далеко в глубине души она знала, что все когда-нибудь кончится. И кончится плохо, потому что прошло слишком много времени, и если Лемми и найдут, то он…
«У…»
Девочка поспешила выйти из гостиной и направилась в свою комнату. А затем что есть силы захлопнула за собой дверь.
Бабушка не торопилась навестить внучку, поэтому пришлось придумывать, чем себя отвлечь.
Элли обошла их общую с братом спальню по кругу. Затем еще раз, и еще… Отчаянно пытаясь не смотреть на половину Лемми, она тем не менее все время оглядывалась на его обклеенную рисунками стену. А затем все-таки сдалась и села на чужую кровать.
Лембит обожал рисовать. И писать, и придумывать разные вещи. Он редко по-настоящему расстраивался, хорошо учился и любил проводить время в одиночестве. Он никогда и никому не докучал. Разве что в школе его не любили. Просто за то, что он смотрел на вещи иначе и не стеснялся громко об этом говорить. Сестра старалась предотвращать драки, но получалось далеко не всегда. Чем старше становился Лемми, тем смелее он мог заявить свое честное мнение по тому или иному вопросу.
Элли восхищало его воображение, даже если близнец порой нес совершенную чушь.
– Я уверен, что весь мир не заканчивается на том, что мы видим, – заговорщическим тоном шептал Лемми по ночам со своей кровати. Так, чтобы их с сестрой диалог точно никто не мог послушать. – Есть еще много всего где-то под нами, за нами или над нами. И где-то там сейчас находится наш папа на самом деле, это я точно знаю.
– Ты дурак, Лемми, – смеясь, отвечала Элли. – Значит, по-твоему, параллельный мир – это какая-нибудь Москва?
– Какая, блин, Москва! – обижался брат. – Эльга, ну неужели ты веришь в то, что наш папа там? Нет, точно нет. Я знаю, что у нас с тобой необычная судьба. Я вижу это во снах, я чувствую, что мы не должны быть тут. Это не наша миссия.
– Да, Лембит, наш папа – сказочный персонаж, а мы с тобой полукровки, – девочка зевнула. – В школе только никому этого не говори, ну, про свои особые миссии. А то тебя опять захотят взгреть за то, что ты никак не можешь повзрослеть.
– Смейся надо мной сколько хочешь. И пусть со мной дерутся сколько влезет. – Лемми загадочно смотрел в потолок и улыбался. Прямо как их бабушка. – Однажды ты все равно поймешь, о чем я говорю.
Элли прикрыла рот рукой, чувствуя, как что-то в грудной клетке собирается в тугой комок. Ну вот, идиотский Лембит, получай! Ты оказался не прав! Ты пропал, и никаких, никаких чудес не произошло, не началось никаких особых миссий. Случилась одна лишь человеческая гадость: тебя не нашли и не ищут. Никому ты не нужен, даже маме, бабушке и полиции. Не говоря уже об отце, обитающем в параллельном мире или в какой-нибудь Москве, не говоря уже о тех, кто живет за нами, под нами или над нами.
Ты был таким здоровским, умным и необычным.
Но самое плохое случилось именно с тобой.
Если же кто-то и следит за нами извне, то почему он не предотвратил это?!
Горячие слезы обожгли веки девочки, а ее рот неприятно скривился. Жгучая боль потери разрасталась колючей паутиной внутри. Не в силах больше терпеть бездействие Элли подскочила с кровати брата и поспешила отойти к единственному окну в их спальне.
Ожидая увидеть за стеклом лишь темноту, девочка отшатнулась.
С улицы, стоя вплотную к оконной раме, на нее взирало белое лицо.
– Здравствуй, внученька.
Элли обернулась на обращение бабушки, не успев толком отреагировать на увиденное. Должно быть, показалось… Совсем сама себя запугала! Она зажмурилась, потрясла головой и быстро выдавила:
– Привет, бабуль.
Бабушка тяжело вздохнула и, медленно ступая через свою длинную домашнюю юбку, прошла в комнату. Элли предложила ей сесть на свою кровать, а сама опустилась на пол.
– Мама уже сказала, что я приду… – Сегодня Серафима казалась совсем мрачной, что было на нее не похоже. Столько месяцев она сохраняла спокойствие, но теперь…
– Конечно. Поэтому сразу скажи, пожалуйста, что случилось.
Бабушка поправила свои очки на цепочке.
– Эльга, ты знаешь, что прошло уже полгода… И никаких успехов нет.
– Ничего я не знаю. – Элли нахмурилась. – Мама же не берет трубки. МЫ ничего не знаем.
– Ихасте маленький. Если Лаура не хочет общаться с полицией, это не значит, что нам ничего неизвестно. Просто рассказать тебе, правда, было нечего.
– Я поняла, – тихо отозвалась девочка. – Но ты же не это пришла мне сказать, бабушка?
– Совсем нет.
Серафима сложила ладони на своих коленях, сцепив их в крепкий замок. Она тяжело вздохнула еще раз. А потом еще и еще. Что-то не давало ей говорить, как назойливый паразит, скручивающий голосовые связки изнутри. Элли представила, что в горле у бабушки сидит вредная лягушка: прилипла к связкам и держит их.
– Я пришла передать, что твоя мама приняла очень сложное решение, с которым я не согласна. Но, так как она глава семьи и мама Лембита, я здесь голоса не имею.
– Какое решение?
Бабушка поджала губы.
– Через неделю состоятся похороны твоего брата. Гроб будет пустым.
«У…»
Девочка почувствовала, как кудряшки на ее затылке зашевелились.
– Но они же не нашли его… – тихо залепетала Элли. – Ни живым… Никаким… Почему?..
– Твоя мама решила, что нам следует двигаться дальше. Весь Ихасте смотрит на нас и думает о Лембите. Она решила это прекратить.
Сердце Элли сделало кувырок. И еще раз. Туда-сюда… Зрение помутнело.
– Прошло слишком много времени… – дрожаще выдохнула бабушка. – Так она говорит.
– Ты должна это остановить… – сказала девочка.
– Я не могу, Эльга. Твоя мама приняла решение.
– ТЫ ДОЛЖНА ЭТО ОСТАНОВИТЬ!
Внезапный крик Элли оглушил Серафиму и заставил броситься ее успокаивать. Но та билась в руках бабушки словно дикий зверек: откидывала руки, вопила и плакала. Девочка думала, что на ее крик прибежит мама, но этого не произошло.
– Что ты знаешь про этого фотобота, бабушка?! Ты что-то знаешь! ЗНАЕШЬ!
Отцепившись от Серафимы, Элли бросилась к деревянному ящику с рисунками Лембита и начала лихорадочно устраивать бардак. Тот листок с портретом незнакомца, которым щедро поделился с Элли Крученый Ус, был предусмотрительно спрятан на самом дне. Под завалом бесценных работ брата наконец мелькнула черно-белая бумажка.
– ВОТ ОН! ВОТ
