в отдалении несколько «Апачей».
Наш самолёт зарулил куда-то на дальнюю стоянку. Здесь уже ждали два «Урала» и ГАЗ-66 «Шишига». Плюс УАЗик, который я не сразу заметил. На бортах машин красовались большие белые буквы: SFOR.
После выгрузки нас построили и распределили по машинам. Борт же в это время грузился бойцами, улетающими домой по ротации. Надо сказать, вещей у них было даже больше, чем у тех, кто прибыл. Везли всё, что угодно, вплоть новой бытовой техники, что меня удивило: при всех особенностях конца девяностых товарного дефицита на родине вроде бы не наблюдалось. Впрочем, возможно, дело было в цене.
Нам с ребятами досталось место в «Шишиге». Дороги тут были так себе, и в пути до Углевика трясло нещадно. Хорошо, что в полёте я не перекусывал — было заметно, что некоторым бойцам было сложно сдерживать «позывы природы». Но, к счастью, обошлось без эксцессов.
По прибытии на базу ещё одно построение, возле штаба. На ближайшем здании кто-то успел намалевать духоподъёмную картинку в стиле советского примитивизма с жизнеутверждающей надписью: «Десантник! Мускул свой, дыхание и тело тренируй с пользой для военного дела!»
Мы любовались ей около часа, пока замполит бригады (заместитель по воспитательно работе официально) распинался в ужасах и соблазнах, с которым сталкиваются миротворцы во время прохождения службы.
Только потом нас забрал офицер штаба и отвёл в коморку, где, будь мы обычными прикомандированными курсантами, нам предстояло прожить следующие три месяца.
Мы привели себя в порядок, сходили в душ и даже перекусили в местной столовой. Я обратил внимание, что разговоры за столиками в основном касались денег, которых «опять не привёз борт». Это меня насторожило: не знал, что выплаты командированным задерживают.
Почти сразу после обеда меня вызвал к себе командир бригады.
Это был полковник, здоровый, мускулистый, чернявый. С рублеными чертами лица и такими же рублеными манерами.
— Иванов? — безо всяких формальностей вроде приветствия спросил он, едва я пересек порог его кабинета.
— Так точно, — кивнул я.
— Ясно. По тебе есть информация есть.
— Так точно, — повторил я, — должна быть.
— Ну проходи тогда. Условия тебе озвучили, так?
— Так, — кивнул я.
После этого подошёл к его рабочему столу, на котором стоял здоровенный монитор с электронно-лучевой трубкой. Достал из нагрудного кармана заранее приготовленный конверт с пятью тысячами долларов.
Положив конверт перед полковником, я отступил на пару шагов.
Командир бригады взял конверт, достал и пересчитал содержимое. Кивнул.
— Добро, — сказал он. — Условия знаешь — попробуешь с наркотой — даже формальностями заморачиваться не буду. Это ясно?
— Исключено, — ответил я.
Он внимательно посмотрел на меня.
— От особиста прикрою, — пообещал полковник. — Там всё хорошо, но имей ввиду, только до его ротации. Его меняют месяца через два-три. Это ясно?
— Ясно, — кивнул я. — Постараюсь раньше уложиться.
Полковник вздохнул, продолжая буравить меня взглядом.
— За тебя серьёзные люди поручились, — заметил он.
— Знаю, — кивнул я.
— Поделишься тем, что задумал? — всё-таки спросил он, выдержав небольшую паузу.
— Не могу, — ответил я.
— Был запрос на оружие, но тут извиняй, — полковник развёл руками. — Тут раз в полгода прокурорская проверка. Сложно. Не рискну.
— Обойдёмся.
— Вот и славно, — офицер растянул узкие губы в подобие улыбки. — Тогда свободны. Отправляетесь когда?
— Надеюсь, что сегодня. Завтра край.
— Лучше сегодня. Чем меньше вас видят в лагере, тем проще.
— Понял, — кивнул я. — Места только за нами остаются, вещи, форма, всё остальное.
— Места пустые оставить не могу, очень в глаза бросается. Заметили, что тут не так много нормальных мест в принципе? Вернётесь — получите обратно, до следующего борта. Шмотьё сдать в каптёрку, я предупрежу. Так надёжнее, и проверяющим в глаза бросаться не будет.
— Ясно, — кивнул я.
— Ровно через девяносто суток, если не появляетесь, объявляю самоход и розыск с рапортом командованию. Но лучше бы вам появиться, — предупредил полковник. — Меня по голове не погладят за такое.
— Или появимся, или найду, как прикрыть, — заверил я.
— Ну что… — полковник вздохнул, — удачи тогда.
— Спасибо, — ответил я.
Тут он протянул руку. У меня хватило выдержки, чтобы никак не проявить свои эмоции. Поэтому пожатие вышло крепким, мужским и деловым.
Мужики раскладывали вещи в нашем закутке, сортируя припасы для обмена: бушлаты, шапки-ушанки, портупеи и прочее.
— Так, ребят, — сказал я, прикрыв за собой дверь. — Отставить раскладываться. Пробуем стартовать сегодня.
— Да с фига ли? — возмутился Вова. — Ты же пару дней говорил!
— Комбриг нервничает. Говорит, чтоб не светились лишний раз. Прикрывать нас не так просто, особистов тут хватает.
— Да, есть такое дело, — Саня почесал в затылке. — Ну ладно. Если чё — вернёмся пораньше.
— Парни, — сказал я. — Это не прогулка нифига. Вообще всё, что угодно произойти может. Настраивайтесь сразу на серьёзную работу. Если вам что-то надо будет из вещей — без проблем куплю
Саня насупился, как-то совсем по-детски.
— Блин, да тут не в хабаре дело, — сказал он. — Сам процесс интересен! Ребята вон, тактические ножи обменивали, шевроны редкие… то, что купить не так просто.
— Возможно, будет шанс, если на обратном пути борт ждать будем, — вздохнув, ответил я.
— Ладно, — кивнул Саня.
— И вещи в каптёрку надо сдать, — добавил я.
— Да с фига ли⁈ — повторил Вова.
— Чтобы места пустыми не стояли. Подозрительно, — ответил я. — Любому проверяющему в глаза бросается.
— Твою ж жеж… — чуть не выплюнул он. Однако начал собирать разложенные вещи обратно в баул.
Сдав вещи и переодевшись по гражданке, мы вышли с территории базового района.
В нескольких сотнях метров, в самом Углевике, находился кафан, в котором обычно отдыхали наши парни. Не исключаю, что его построили специально, потому что в самом городе, как мне показалось, не было достаточно платежеспособного спроса, чтобы поддерживать на плаву это довольно крупное заведение.
В главном зале царил полумрак. То ли главное освещение намеренно так спроектировали, то ли не включали часть скрытых светильников по причине относительно раннего времени. Само помещение было стилизовано, можно сказать, «под деревню» — какая-то утварь на бревенчатых стенах, деревянные балки под потолком, двускатный потолок, кое-где подозрительно закопчённый.
Примерно половина
