академии Аганбегяна (что потом сыграло некоторую роль в нашей судьбе). Вообще, Абел Гезевич стал как бы крестным отцом нашей новой фирмы, всячески нам помогал и при необходимости нас прикрывал.
По кадровому составу это был невероятно молодежный институт, потому что мы, естественно, брали на работу преимущественно своих сверстников – бывших коллег, друзей, знакомых. Конечно, друзей не в том смысле, с кем приятно сходить на футбол или выпить рюмку (хотя приверженцев сухого закона среди нас не наблюдалось), а тех, с кем можно было разрабатывать актуальные проблемы, конструктивно спорить. Так сформировалась команда единомышленников. Под «свое» направление, занимавшееся анализом и прогнозированием развития, как теперь модно говорить, «реального сектора», я подбирал кадры сам, получив на это карт-бланш от Гайдара. Кое-кого привел из прежнего института, ряд ребят взял из НИЭИ Госплана, с которым активно сотрудничала команда Яременко. А научные направления, связанные с хозяйственным механизмом (так на казенном языке называлось тогда реформирование экономики), формировал сам Гайдар. Через какое-то время в институте появился второй заместитель директора. Это был Володя Машиц, который потом стал министром по делам СНГ. Сам не подозревая об этом, институт активно ковал кадры для будущего правительства.
Поскольку Гайдар считал важным заниматься также проблемами, лежащими на стыке политики и экономики, мы активно вылезали за рамки чисто экономической тематики. Изучали социальные проблемы, вопросы приватизации и институциональных изменений, готовили аналитические записки по отдельным крупным вопросам и делали общие политико-экономические обзоры ситуации в стране с элементами краткосрочных прогнозов. Это был текущий анализ структурных изменений в производстве, ситуации в финансах, во внешней торговле, в социальной сфере. Направляли мы свои изыскания не только в родственные институты, но и в прессу, а также во властные органы, в том числе и на самый «верх», вплоть до Горбачева и Ельцина. Разбирая свои оставшиеся после пожара в моем доме бумаги, я нашел один из наших тогдашних опусов, печатный экземпляр такого первого нашего обзора. И знаете, он мне до сих пор очень нравится.
Выходили мы в своих работах на анализ и решение достаточно крупных экономических проблем. Я, в частности, написал тогда большую статью «Промышленный кризис в СССР: механизм развертывания». В ней анализировались причины ускорявшегося спада производства, его этапы, кризисные отрасли и тому подобное. Статья получилась неплохая, впоследствии ее даже напечатали в Англии и еще где-то. А впервые опубликована она была с подачи Гайдара в журнале «Коммунист», который к тому времени стал в каких-то областях достаточно либеральным изданием и мог себе позволить подобные вольности. По иронии судьбы это оказался последний номер в истории журнала. Вскоре грянул августовский путч, после которого журнал, как и весь ЦК КПСС, закрыли. Из-за занятости я вовремя не получил за статью причитавшийся мне весьма приличный по тем временам гонорар, а потом уже было поздно. Ну да Бог с ним. Исчез где-то вместе с «деньгами партии».
Но вспомнил я эту статью не только в качестве иллюстрации собственных трудов. Многие наши последующие критики как-то очень быстро забыли реалии 1991 года и приписали все проблемы в экономике 1992 года и последующих лет к ошибкам стратегии реформ. Согласитесь, если уж главный коммунистический журнал, пусть даже «демократизировавшийся», еще летом 1991 года позволил себе опубликовать статью на подобную тему и с таким названием (не говоря уже о содержании), то, значит, ситуация в экономике была действительно аховая.
Памятна мне еще одна моя статья, подготовленная чуть ранее. Называлась она «Реформа цен в СССР в свете международных сопоставлений». В ней был сделан теоретический расчет того, как изменится структура розничных цен в СССР по крупным товарным группам, если мы перейдем на мировые цены, но с учетом нашей структуры и уровня потребления населения. Эти расчеты показали, насколько глубоко деформирована и перекошена у нас структура цен, как тяжело ее искусственно сохранять и какие крупные сдвиги в соотношении цен по основным товарам нас ожидают при переходе к нормальному, сбалансированному ценообразованию. Примерно в то же время мной вместе со специалистами Госкомстата (именно в ходе этой работы мы познакомились и подружились с будущим руководителем Росстата Владимиром Соколиным) на базе межотраслевых моделей и балансов были проведены довольно детальные расчеты влияния на положение в основных отраслях советской экономики при переходе на структуру мировых цен. Анализ дал катастрофическую картину: более двух третей отечественной промышленности, особенно обрабатывающих отраслей, оказывались абсолютно неэффективными и явно убыточными. Главный вывод напрашивался сам: дальше с подобной системой цен жить нельзя; ее сохранение ложится неподъемным бременем на всю экономику, деформирует производство и потребительский спрос. А это значило, что либерализация цен не просто назрела, но явно уже перезрела.
Любопытно, что приведенные в статье конкретные расчеты возможного изменения цен, внешне имевшие тогда вроде бы сугубо теоретический характер, впоследствии во многом совпали с реальными ценовыми сдвигами, произошедшими после либерализации цен в январе 1992 года. Вот уж невольно вспомнишь приснопамятного Леонида Ильича, которому однажды вложили в уста фразочку: «Нет ничего более практичного, чем хорошая теория».
Самое интересное, что нас никто не заставлял заниматься подобными изысканиями. У нас не было какого-то специального заказчика на конкретные исследования. Мы сами определяли, над чем работать, исходя из собственного понимания наиболее острых для страны социально-экономических проблем. Судя по тому, что продукция института «наверху» встречалась с большим интересом, темы мы выбирали правильно.
Нашей команде удалось довольно быстро завоевать авторитет. Институт развивался. Был создан ленинградский филиал во главе с Сергеем Васильевым, ставшим потом руководителем Рабочего центра экономических реформ при правительстве, а позднее – заместителем министра экономики. Заместителем директора ленинградского филиала был назначен Андрей Илларионов, тоже известный теперь человек. Активно помогал становлению этого филиала Анатолий Чубайс, уже бывший тогда одним из руководителей города на Неве. Тогда же нашим институтом заинтересовался Геннадий Эдуардович Бурбулис, в тот момент правая рука Ельцина, что в конечном счете и решило нашу судьбу.
Августовский путч
Все было так хорошо. И вдруг… 19 августа 1991 года. Августовский путч!
Хорошо помню свои первые ощущения. Это не была растерянность. Это было ощущение какого-то трагизма и одновременно нелепости происходящего.
Неужели нам предстоит откат в недавнее прошлое? Было совершенно ясно, что все это ненадолго, ибо стратегически назад пути нет. Но сколько продлится реставрация? Месяцы? Годы? А вдруг на десятилетия?..
Наш институт находился на юго-западе. А я жил тогда на Земляном Валу. Еду на своих «тринадцатых» «жигулях» на работу через половину Москвы. А на пути танки. Казалось, что они везде, что этими танками и бэтээрами запружена вся Москва. Наконец я добрался.
Все собрались в кабинете Гайдара. Позвонили в Ленинград, узнать, как обстановка. Позвонили Петракову, тогда советнику
