в лунном свете изогнутые челюсти старика, в которых еще сохранялись остатки воздуха будущего. Старик поднимался все выше и выше, все выше и выше, упрямо плыл в давно забытых водах ушедших времен.
Молодой человек тоже начал снимать одежду. Может, ему удастся поймать старика, стащить его вниз и заставить одеться. Что-нибудь сделать… Боже, хоть что-нибудь! А если он сам не сумеет вернуться? И еще у него пломбы в зубах, металлический стержень в позвоночнике после аварии на мотоцикле. Нет, в отличие от старика, он был привязан к этому миру. И ничего не мог поделать.
Луну укрыла огромная тень, соткав полосу извивающейся тьмы, которая заставила молодого человека забыть о пуговицах на рубашке и взглянуть наверх.
По невидимому морю плыла черная торпеда — акула, прародительница всех акул, семя, породившее человеческий ужас перед бездной.
Она схватила старика и поплыла вверх, навстречу золотистому сиянию луны. Старик свисал из пасти твари, будто изодранная крыса в зубах домашней кошки. Вокруг него расцветали кровавые пятна, которые зловеще завивались в невидимых волнах.
Молодой человек задрожал.
— О боже, — произнес он.
Затем появилось то самое плотное темное облако и закрыло луну.
На миг стало темно.
А когда облако улетело и снова стало светло, небо опустело.
Ни рыб.
Ни акулы.
Ни старика.
Только ночь, луна и звезды.
Яма
Посвящается Эду Горману
Шесть месяцев назад его поймали. Сегодня Гарри отправится в яму вместе с Большим Джорджем — когда бультерьеры закончат друг друга потрошить. Сразу после этого спустятся они с Джорджем, настанет их очередь. Проигравший останется внизу и будет скормлен псам, которых специально для этого держали голодными.
Когда псы поедят, голову проигравшего насадят на кол. Яму окружала дюжина кольев. На каждом была голова или череп — в зависимости от того, сколько она торчит под открытым небом, доступная амбициозным муравьям-верхолазам и голодным птицам. И, конечно, от того, сколько бультерьеры содрали мяса до того, как ее насадили.
Двенадцать кольев. Двенадцать голов.
Сегодня будут новый кол и новая голова.
Гарри оглядел собравшихся. Всего шестьдесят или около того. То еще зрелище. Как безумные создания прямиком из Льюиса Кэрролла. Только без длинных кроличьих ушей и дурацких цилиндров. Обычные деревенщины из захолустья, не лучше него самого. С одной большой разницей — они чокнутые, как пляшущие мыши. А может, это он свихнулся, а не они. Иногда казалось, что он попал в альтернативную вселенную, где старые законы природы и разделение на добро и зло не действуют. Прямо как Алиса, упавшая через кроличью нору в Страну чудес.
Толпа вокруг ямы бормотала и переговаривалась, но теперь замолчала. На свет неоновых ламп вышел человек в черном костюме и шляпе. Его правую руку обвила огромная гремучая змея, растянулась от плеча до запястья. У левого запястья — змея поменьше, медянка. В правой руке человек держал библию. Звали его Проповедником.
Проповедник накинул чудовищную гремучку на шею и оставил висеть. Она болталась, словно обколотая. Время от времени мелькал ее язык. У Гарри от нее бежали мурашки по коже — он ненавидел змей. Они будто всегда лыбились. Над чем тут ржать, тем более постоянно?
Проповедник открыл Библию и прочитал:
— Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам. Проповедник помолчал и воздел взгляд к небу.
— Короче, Бог, — сказал он, — мы хотим возблагодарить тебя за неплохой урожай картошки, хотя бывало и лучше, и хотим возблагодарить тебя за терьеров, хоть кормить и растить их нам пришлось самим, и хотим возблагодарить тебя за то, что шлешь чужаков — спасибо тебе за Гарри Джо Стинтона и Большого Джорджа, ниггера.
Проповедник помолчал и оглядел собравшихся. Поднял руку с медянкой высоко над головой. Медленно опустил и показал кулаком со змеей на Джорджа. — Трижды этот ниггер спускался в яму и трижды выходил с победой. Пару раз против белых, раз — против другого ниггера. Кое-кто из нас уже думает, что он жульничает.
Сегодня мы привели тебе другого белого, из твоего избранного народа, — хоть так и не скажешь, раз ты позволяешь выигрывать этому ниггеру, — и мы надеемся на хороший бой, чтоб в конце ниггера убили. Надеемся, ты будешь всем доволен. Мы поклоняемся тебе и змеям, как оно и положено. Аминь.
Большой Джордж посмотрел на Гарри.
— Готовься, придурок. Покрошу тебя, как пряничного человечка.
Гарри ничего не сказал. Он никак не мог понять Джорджа. Он ведь такой же пленник. Его унижали, заставляли поднимать огромные валуны, тягать телеги и бегать каждый день миля за милей. И все ради того, чтоб подготовить для этого — спуститься в яму и забить друг друга до смерти на потеху ненормальным.
А Джорджу приходилось еще хуже. Будучи черным, он редко слышал от этих психов что-то кроме «ниггер». Более того, никто не делал секрета из того, что все желали Джорджу проигрыша, а Гарри — победы. Мысль о черном чемпионе ела поедом их беломазые сердца.
И все же у Большого Джорджа появилась извращенная гордость от того, что он — самый долгоживущий боец.
— У меня это получается как надо, — однажды сказал Джордж. — Снаружи я не больше чем ниггер — неграмотный ниггер, работаю на
