я не испытывал, своих забот полон рот, чтобы хотеть перехватить клиентов.
Людей по улице шло достаточно много, но в какой-то момент люди расступились и передо мной оказался крепкий немолодой мужик, который смотрел на меня цепким взглядом.
Волосы у него на голове были чёрные, но плотная рыжая борода. Рассмотреть его получше и спросить, чего это он на меня пялится, мне не довелось. Мужик вынул из внутреннего кармана пиджака револьвер и, почти не целясь, выстрелил в меня.
Грохот выстрела заполонил весь мир, а дым успел обжечь мне ноздри. Удар тяжёлой пули оттолкнул назад, к стене. Ударившись о стену, я не потерял сознания, зато потом после второго выстрела упал лицом вниз и ударился мордой о мостовую, так что в глазах помутнело, а лёжа так, я уже не увидел, что происходило дальше.
Какая-то женщина пронзительно закричала.
Глава 2
Собрался с силами и оттолкнувшись рукой, я повернулся на спину. В руке уже был кольт. Поскольку я всё ещё дышал (пусть и с трудом), то намеревался отстреливаться до последнего.
Однако вместо рыжебородого ко мне подскочил какой-то расхлябанный немолодой гражданин, у которого изо рта пахнуло кислыми щами и водкой.
— Как Вы, голубчик? В Вас стреляли? Звонить в полицию и медицинскую службу?
В меня стреляли… Эта фраза вернула ко мне способность трезво мыслить.
Я выдернул из-под себя руку и пощупал грудь, там была дырявая рубашка, второй испорченный за день костюм, тоже с дыркой и бронежилет в углублении которого была сплющенная пуля. Нащупав обжигающе горячую пулю и взяв её в ладонь, я перекатился на спину и расхохотался.
Смеялся долго и счастливо, а тот мужичок меня дёргал меня за полы пиджака.
Люди подходили и отходили, проходили мимо, кто-то качал головой. Судя по обрывкам фраз думали, что я пьян, словно минуту назад на улице не прогремел выстрел. Никто не вызвал полицию, не было патруля, все будто делали вид, что ничего не произошло.
Втора пуля ушла в район сердца, но уже спереди. Что ж вы всё время в сердце метите, уроды! А ещё как стреляют метко, писцы вы чёрно-бурые. Пока что мой бронежилет был самым лучшим моим капиталовложением на свете.
Я ржал и ржал, слезы катились ручьём.
Конечно, мои рёбра, в этот раз спереди, наверняка также частично сломаны, но пока адреналин, болевой шок и истерика, я этого не замечаю.
Возле нас остановилась парочка парней самого гоповатого вида.
— Э! Ты, типа, пьяный? Мы, типа, неравнодушные граждане, давай поможем, проверим… пульс там или давление, — они шагнули ко мне с явным намерением отработать мои часы и кошелёк, но в какой-то момент накололись взглядом на пистолет наголо, который тот неравнодушный дядька не заметил.
Я резко остановил истеричный смех, во мне словно щёлкнул тумблер, и бросил на них сердитый взгляд, оценивая новую угрозу.
— Ну, не нужна помощь, так бы и сказал, чего зенки щурить, — обиженно выпятил глаза гопник и они ушли, а я, уперевшись о руку того дядьки, встал, пистолет убрал, но так, чтобы чуть что, вернуть назад.
— Да какая полиция? Я просто оступился, упал.
— Но он, тот человек! Он же стрелял в Вас!
— А Вы знаете, кто это?
— Такие машины есть только разве что у хозяев земель.
Никогда не задумывался о феодальной составляющей местного государственного устройства, но выражение было явно оттуда родом.
— Это просто шутка дурацкая, ну кто бы стал стрелять посреди улицы? — неискренне улыбнулся я.
— Но Вы же упали, Вас отбросило? Я всё видел. Готов с Вами идти в полицию.
Я вздохнул, мне хотелось процитировать Высоцкого, про его «Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах», потому что эти слова многое объясняли. Быть свидетелем может быть не только хлопотно, но и смертельно опасно.
— Знаете, упал со страху от его пугача. Мы с ним потом разберёмся. Это Генка, Геннадий. Сам из Тулы, — врал я на ходу.
— Вы же сказали, спросили…
— А помогите мне до машины дойти, братец, — я спешил покинуть место происшествия, пока другие люди не подтянулись, например, из коллегии адвокатов.
Дядька помог мне дойти до машины, а я, ловко достав бумажник, вручил ему пять рублей.
— Вы что! Нельзя брать деньги за добрые дела. Я Вам от чистого сердца…
— Я Вас прошу выпить за моё здоровье, а то видите, как головой о брусчатку приложился⁉
— Аааа. Ну это можно…
— Вы не волнуйтесь, уважаемый, я отсюда сразу же в больницу.
— И полицию? Так же нельзя шутить, пусть его оштрафуют.
— И в полицию, конечно же.
Дядька ушёл, я проводил его взглядом. Надеюсь, что неотложное дело (прибавление мне здоровья путём пропивания пяти рублей) отвлечёт его от мыслей о полиции и так далее. Это небезопасно, в первую очередь, ему самому.
Отчего-то, на глубоко интуитивном уровне, я был уверен, что обращаться в полицию было бы крайне скверной идеей. Человек из лимузина или как назвать этот пафосный катафалк (причём, у него был личный водитель!), который позволил себе стрелять среди бела дня в адвоката на одной из центральных улиц, явно не то гражданское лицо, против которого стоит выступать.
И он, хотя и поступил глупо (например, не прострелил мне голову контрольным выстрелом), явно понимал, что может позволить себе подобную выходку, так мне говорил мой не самый простой жизненный опыт и я ему верил.
…
Китайский квартал не имел чётко очерченной границы. Не было какой-то арки с иероглифами, статуи дракона или резкой смены архитектурного стиля. В Кустовом (не знаю уж, как в другой части империи) китайцы жили в таких же частных домах или строениях на несколько хозяев, что и прочие горожане. Свои дома они, конечно, украшали, и внимательный взгляд отличия увидит. В какой-то момент дома, где жили татары, русские, немцы, башкиры и соседствовали с домами, где жили китайцы, потом за сотню метров китайцы вытесняли прочих. Хотя, при всём при этом, внутри китайского квартала жило несколько особо упорных русских семей, которые, впрочем, своё соседство воспринимали благодушно и отлично с китайцами общий язык находили.
Узкие (как и везде в городе) улочки, множество лавок, торгующих чем угодно. Войти в китайский квартал мог любой, как и купить товары. В теории китайцы это даже приветствовали, им нужен был приток денег из-за пределов общины, правда, ни рекламы, ни
