Кстати, а как он попал к Вам?
Бонифаций улыбнулся, лицо его немного просветлело.
— Его мать приходится мне очень дальней родственницей. Она сама отдала мне на воспитание своего единственного сына, сказав, что увидела это во сне. К несчастью, бедняжка долго не прожила, но оттого я лишь сильнее верю, что путь Адриана осенен волей Божьей. Его таланты прекрасно служат на благо Церкви.
— Удивительная история, Ваше Святейшество. Значит, мне нужно отправить гонца к Адриану Тере?
— Да. И чем скорее, тем лучше. Я составлю два письма, одно для него, второе для Филиппа. Но оба письма необходимо передать Адриану лично в руки. И пусть гонец напомнит ему, что выдвигаться нужно немедленно. Также, позаботьтесь о том, чтобы ему дали денег на путевые расходы, еду и прочие нужды. Остальное я напишу ему сам.
— Будет исполнено. — аудитор поклонился и попятился к выходу, но Папа вдруг испытующе взглянул на приближенного и задумчиво спросил:
— Скажи, Джакомо, ты помнишь моего предшественника, Целестина? Да упокоит Господь его душу.
От этого вопроса аудитор мгновенно покрылся холодным потом. И зачем Папе потребовалось поднимать столь щекотливую тему? Может, это какой-то тонкий намек?
— Д-да, конечно, Ваше Святейшество. Я его помню.
— Тогда ты наверняка слышал сплетни про то, что я отобрал у него папский престол. Как ты считаешь, это правда?
Видя терзания Джакомо, не находящего в себе сил ответить хотя бы слово, Папа вдруг рассмеялся.
— Не мучай себя, друг мой. Все мы знаем, что так и было. И я, и ты, и те, кто шепчутся по углам, обвиняя меня в симонии и нарушении целибата. К счастью, в последнем я не виновен. Но я действительно уговорил Целестина отречься от престола в мою пользу, а после отправил его в замок Фумоне, где он умер, не прожив и года… и за это я буду отвечать перед Господом ничуть не меньше, чем Филипп за всю свою ересь.
— Я… не знал, Ваше Святейшество. Почему Вы решили рассказать мне об этом?
Папа встал с кресла, подошел к Джакомо и усмехнулся, заглядывая ему прямо в глаза.
— Потому что я верю, Джакомо, что для каждого из нас Господь приготовил свое место. Возможно, мое — вовсе не здесь, но сейчас я хочу сказать не о себе. Ты слишком волнуешься о том, что не подходишь для своей должности, верно? Тогда вот тебе мой совет: не мучай себя сомнениями, в них нет ни пользы, ни правды. Послужи на благо Церкви и Господа, приложив к этому как можно больше усилий, и не думай об остальном. Тогда ты начнешь куда крепче спать по ночам. Ступай.
Пребывая в крайнем недоумении, Джакомо Каэтани с поклоном покинул комнату и лишь дойдя до своих покоев, ощутил, как сильно у него дрожат колени. Что бы ни говорил Папа, а этот разговор добавил ему еще больше переживаний. Понимая, что уснуть в эту ночь ему точно не удастся, аудитор размышлял над словами Папы, не понимая, откуда тому известно про его бессонницу. И еще этот разговор про покойного Целестина…
Джакомо вздрогнул, услышав тихий шорох за дверью. Господи, помоги. Если так пойдет и дальше, помимо бессонницы у него разовьется паранойя.
Глава 4 «Не та, кем кажется»
Валери на четвереньках выбралась из повозки и ее тут же вырвало.
Едва держась на ногах, девушка утерлась тыльной стороной ладони и прополоскала рот водой из фляжки, висевшей на поясе. Несколько минут она просто стояла, упершись пустым взглядом в землю, затем подошла к смирной гнедой лошади, потрепала по холке. Лошадь глянула на нее умными темными глазами и снова принялась щипать траву.
Возвращаться обратно в повозку Валери не хотелось — внутри лежало тело возчика. Он и при жизни казался ей омерзительным — с обвисшим животом и кривыми ногами, кисло пахнущий потом. А уж после того, как ей пришлось заколоть его кинжалом, сама мысль о том, чтобы снова увидеть его тело, вызывала новые рвотные позывы. И, тем не менее, вернуться придется — нужно забрать вещи.
Пересилив себя, Валери забралась в повозку и быстро схватила свои пожитки. Надев сумку и плащ, девушка вернулась к лошади. К сожалению, ни седла, ни стремян на ней не было, и раньше Валери никогда не ездила верхом. Ладно, придется учиться по пути. Перерезав вожжи, Валери вскарабкалась на место возчика и оттуда перелезла на спину лошади. Та тихо фыркнула, но послушно осталась стоять на месте, пока девушка боязливо устраивалась, пытаясь понять, как держаться, чтоб не упасть.
Наконец, тронулись. Поначалу Валери решила ехать шагом, но лошадь оказалась догадливей и припустила быстрой трусцой. Несмотря на то, что было неудобно и порой даже больно, Валери испытала к ней благодарность — ей и самой хотелось побыстрее убраться подальше от повозки.
Тем временем уже смеркалось, и Валери чувствовала, как ее захлестывают волны страха. Она то и дело оглядывалась назад, словно опасалась, что труп возчика может побежать за ней следом. Эмоции девушки передались и лошади — та вдруг перешла на галоп, устремившись вперед с немалой прытью.
Охнув, Валери обхватила ее руками за шею, и зажмурилась, надеясь, что лошадь не свернет с дороги в сторону леса. Постепенно, тело само начало понимать, как сохранять равновесие и Валери решилась приоткрыть глаза. Лошадь все еще скакала по дороге, и девушка начала успокаиваться, как вдруг где-то справа мелькнули зеленые огоньки и совсем близко раздался вой.
— Господи, сохрани меня, да ведь это же волк… один или стая? — Валери с ужасом вглядывалась в темную стену леса, чувствуя, как от страха вспотели спина и руки.
Лошадь тоже не обрадовалась новым напастям — услышав вой, она помчалась вперед еще быстрее, так что все вокруг слилось перед глазами Валери в одно смазанное пятно. В бешеной скачке прошло минут десять, и девушка понадеялась, что им удалось оторваться, но буквально через минуту она поняла, как сильно ошибалась. Прямо перед напуганной лошадью из леса выскочил крупный черный волк.
Потеряв голову от страха, лошадь встала на дыбы. Ударив хищника передними ногами, она отшвырнула его метра на полтора и
