это. Замечают и остро ощущают медленное угасание жизни рядом с собой. Они бы уже давно прекратили пытку, если бы…
Если бы не свобода воли. Священное право, которое нельзя отнять.
И даже гипноз и дурманящие зелья здесь бы не сработали. Железное «нельзя» врезается в могущество Сатаны острым клином и вызывает приступы бессильного гнева.
— Прекрати эту дурость! Марго, одно твоё слово. Хватит медлить.
— Я пью те лекарства, что ты даёшь.
— Ты разрешила лечить тебя вполсилы, — угрюмо напоминает Мессир и отворачивается от неё. На глаза попадается папка с рисунками. Как назло, она открыта.
Картина с трещиной- молнией сверкает своей неумолимостью. Воланд не выдерживает и папка занимается огнём. Королева вскрикивает и бросается к ней.
— Старые привычки не исчезают, да? — Насмешливо интересуется Сатана, глядя на безуспешные попытки Марго потушить дьявольское пламя и спасти гениальные рисунки.
— Искусство не должно пропадать из-за ерунды, — шепчет она, морщась от ожогов.
****
Чудодейственная мазь заживляет ожоги, но оставляет осадок в воздухе. Раздражение Воланда искрит и отдаёт железом. Упрямство и решимость Маргариты — полынью.
Свита разбрелась по углам квартиры, не в силах находиться рядом с такими сильными эмоциями. Только Гелла осталась в спальне, чтобы замести пепел от рисунков. Убрав мусор, вампирша тихо скользнула за дверь.
Мессир сидит на постели, закрыв глаза. Он чувствовал себя безмерно уставшим и каким-то потерянным.
Иешуа, — внезапно подумал Воланд, — ты мог бы понять эту дурость. Так объясни мне, я не могу найти достойной причины. Если она хочет быть со мной, то почему просто не скажет да? Одно-единственное да, выдох, звук — и нет боли, нет страха будущей потери. Но нет, Марго хочет, чтобы её душа покинула тело, она наивно думает, что так лучше, цельнее, справедливее. А вместе мы будем всё равно! Это глупость!
Маргарита…наивная королева, она просто не допускает мысли, что могут вмешаться. Иешуа, ты умён, хотя и повел себя когда-то по-дурацки…не без Его посыла и приказа. Он же не умеет быть Отцом, только Богом. Поговори с ней, Иешуа! У меня уже не хватает слов и поступков. Я не хочу видеть и переживать смерть Марго сейчас, я не человек!
Мессир не дожидается ответа на свой мысленный крик. Воздух в спальне сгущается и темнеет, ложась на плечи свинцовыми тучами.
Внезапно рука Марго ложится на плечо дьявола, — пожалуйста, погуляй со мной, — просит королева тихо. Мессир невольно отмечает, что её рука стала ещё невесомее, и поджимает губы. За окнами медленно умирает весна.
31 мая. Воланд и Маргарита
Немота спящей воскресной улицы переходит в молчание идущих рядом Мессира и королевы. Им просто нечего сказать друг другу такого, что отогреет, а не ранит и превратит в лёд то теплое, что есть между ними и чему эти двое поверили, переступив через тысячу «но».
Марго не знает, как объяснить своё упрямство полнее, чтобы смысл дошёл до Сатаны. А причина проста: она не может объяснить это себе до конца. Мысли об этом выходят недоношенными и неполными. Аллея подёрнулась моросящей дымкой, небо стало ещё серее. Сегодня солнце отказалось освещать этот город.
Что-то внутри запрещает сказать «да», запрещает стать другой. Кричит, чтобы не смела, как не кричало даже тогда, давным- давно, когда она решительно протянула руку и взяла у Азазелло мазь, когда была королевой на Балу Ста Королей. И этому крику Маргарита не может противиться, потому что не знает, как его заглушить.
Пыль под ногами намокает, превращаясь в лужи грязи, неприятно хлюпает под подошвами.
Воланд думает о том, что ему не удастся уговорить Марго, а значит, придется это пережить. Ведь он не сможет отвернуться, не в этот раз. Будто это дурацкое испытание специально для него, Сатаны, покровителя искусства и признанного царя этого мира. Дождь усиливается, превращаясь из неприятного моросящего в хлёсткий ливень.
Впервые Мессиру хочется стереть себе память. Никогда ранее Воланд не думал о таком, ведь забыть, вместо того, чтобы пережить и двигаться дальше — значит быть слабым. А ему нельзя быть слабым, у него другое место, другая дорога.
Марго кривится — её лёгкие туфли уже промокли насквозь. Девушка останавливается, чтобы поправить ремешок на левой туфельке и охает от жгучей боли в сердце. Эта боль подкашивает королеву, заставляя упасть на колени и застонать. Так она и замирает, а ливень отражается в замерших зрачках.
Воланд белеет и спешит поднять Маргариту из лужи. Коснувшись руками любимой Мессир понимает, что ему ничего не осталось.
Где-то на задворках взвывшего сознания беснуется дождь. 31 мая для Сатаны навсегда остаётся днём смерти Королевы.
