меня скорее фантомный, насмотрелась на всякое по милости Гилмор… Но на всякий случай мы с Пелагешей сделали маски и выполоскали волосы в настое трав.
Теперь они шёлковые, а я просто выжатая половая тряпочка.
— Мамочка, я кушать хочу…
— Точно, борщ…
Итого я дала дочери перекусить, сварила борщ и только к позднему ужину выдохнула. С ещё влажными локонами, раскрасневшимся лицом, в нижнем платье, потому что жарко, замечает меня мастер Варден.
Смотрит и так и застывает в дверях.
— Сейчас… — выдыхаю я, улыбнувшись, — будет ужин, господин.
Он отчего-то открывает рот. И закрывает.
— Эээ… Да.
Глава 5
По его залипанию я понимаю, как выгляжу со стороны, краснею ещё быстрее и спешу накинуть на платье халат.
— Ой, мастер Варден, простите меня… что я в таком виде! Не думала, что вы ещё раз загляните на кухню сегодня! — поскорее запахиваюсь и бросаю на него взгляд из-под ресниц.
— Надо заглядывать чаще… — усмехается он.
Здесь уже темновато, поэтому его синие глаза кажутся очень яркими и на мгновение мне чудится, что в них целая вселенная… Огромная, необъятная, пугающая. От этого появляется одновременно и тяжесть, и лёгкость и чувство полёта и ещё чёрт знает что…
Сглатываю и зову его:
— Подойдите… — голос дрожит, приходится прочистить горло.
— Я? — он выгибает бровь.
А сам такой довольной… аж зубы сводит.
Правду сказала Гилмор, только чуть-чуть промахнулась. Что-то он точно надумал, только едва ли жениться.
— Но если не хотите… не надо.
Он тут же делает шаг вперёд, да так лихо, что сваливает мне сковородку с тумбочки. Благо там нет никакой подливы или зажарки, иначе получил бы он у меня и не посмотрела бы, что господин. Это кухня — здесь я командую!
— Осторожнее надо быть, — не могу удержаться от мягкой усмешки, не всё же ему зубоскалить и смотреть на меня блестящими глазами, — вас разве не учили… лавировать?
— Общению с такими женщинами, как ты… меня точно не учили.
В один миг он оказывается рядом. Даже не потрудился поднять сковороду… Я бы могла на этом моменте пройтись пальчиками по его могучей груди, заглянуть в его глаза, облизать губы и спросить томно: «И какая же я?». А потом мы бы уронили не только сковороду…
Сердце трепыхается в груди.
И я действительно его касаюсь. Беру за локоть и чуть отодвигаю, чтобы пройти и поднять то, что он уронил. Чтобы сохранять дистанцию. Потому что хоть я его и позвала вглубь кухни, подобрался ко мне он слишком близко. Наклоняюсь, он подхватывает меня за талию, отбирает чугунную тяжёлую сковороду, убирает подальше.
— Прости, — вдруг говорит. — Я дурак.
На несколько горячих мгновений повисает тишина.
Я не могу открыть рот и уточнить, что именно он имеет в виду.
Хоть и очень хочется.
Но мне слишком страшно.
Я боюсь всё испортить.
Держаться от него слишком далеко — быть неблагодарной. Да и это просто не слишком-то выносимо…
Подпускать слишком близко — пошатнуть своё положение.
С Аланом я словно танцую на тонком льду…
И перевести дух… поможет только борщ.
— Вот, — зачерпываю бульон, — попробуйте, мой мастер…
Обычно, когда я говорю «мой мастер» он едва уловимо, но тянется ко мне. Словно цветок поворачивает голову к солнцу. А сейчас Алан кроме этого ещё и на мгновение прикрывает глаза, будто млеет.
— Обещаю, вы не отравитесь… Хотите, я первая?
Он смеётся. И в какой-то момент его смех становится почти что рокотом. Тело с ног до головы облепляют мурашки.
— Не хочу.
И он пробует. Шумно, забавно, мило. Причмокивает, стараясь уловить вкус.
Хмурится…
Неужели не нравится?
— Ничего не понял, — произносит. — Надо ещё.
Сам берёт, зачерпывает, пробует. И ещё. И ещё. И ещё.
Затем бросает на меня недоверчивый взгляд.
— И там свёкла у тебя?
Киваю.
— И капуста с картошкой.
— Это ведь сваренный салат… Очень вкусно. Нет, правда. Даже жаль…
— Что? Почему это?
Он ведёт плечом и искренни отвечает:
— Такая умная женщина как ты не должна готовить.
— А?
— Ты говоришь как знатная девица. Они не должны уметь даже разрезать мясо в своей тарелке самостоятельно.
Я смеюсь. Так искренни, что даже не замечаю, как отпускаю контроль и касаюсь его предплечья.
— Ах… А вы ещё говорите про заморочки в моём мире…
Осознание приходит слишком поздно, чтобы касание можно было просто сгладить.
Мастер Варден не сводит с меня взгляда.
И тут я вспоминаю про одну очень важную вещь.
— Господин…
— Да? — переспрашивает бархатно, не сводя с меня мерцающего взгляда.
— Мне нужна ваша голова.
И снова этот взгляд. Осоловело моргает, сводит брови к переносице, приоткрывает губы.
Но на них лучше не смотреть.
Лучше не вспоминать о нашем поцелуе.
Который я будто бы чувствую до сих пор.
— Голова?
— Волосы!
— Волосы?
— Вши!
— Вши? — он хмурится. — Варя, ты…
Я понимаю, что ещё немного, и у него из ушей пойдёт пар. Нужно срочно исправлять ситуацию.
Поэтому я рассказываю о том, как плохо у Гилмор с гигиеной. И, должно быть, не только у неё. Конечно, слуг нельзя винить, они тут были голодные и бесхозные. И смысла не видели из штанов выпрыгивать, пока генерал не вернулся.
Мастер Варден слушает внимательно и в какой-то момент обнаруживает, что я копаюсь в его шикарных волосах.
— Идёмте на свет… Вон там получше будет видно. Это ненадолго. Я… в вас верю, мой господин.
Дракон покорно терпит мою импровизированную экзекуцию.
В какой-то момент к перебиранию его прядей присоединяется и Пелагея. Уже время ужинать, поэтому она спускается вниз вместе со своим учителем. Всё по расписанию. Помимо таких моментов без меня я не разрешаю ей ходить по замку. Мало ли что.
Алан жмурится и как будто бы даже получает удовольствие.
Правда и становится слегка напряжённым с приходом моей дочери.
В какой-то момент я ловлю себя на мысли, что уже убедилась в отсутствии паразитов, но всё ещё перебираю иссиня-чёрные пряди.
Уже поздно, нужно купать дочь и укладывать спать. А ещё старичок ждёт борща. Приходится заставить себя остановиться.
Сейчас мы ужинаем вчетвером.
Хозяин замка, экономка с дочкой и учитель.
Но вообще, конечно, слуги должны есть отдельно. Но замок, можно сказать, работает в тестовом режиме, жизнь здесь не налажена как нужно, на это потребуется некоторое время.
И я наслаждаюсь каждым днём, когда могу сидеть рядом с Аланом и слушать его рассказы о путешествиях.
Пелагея очень их любит.
— Уже пора? — хныкает она, когда мы заканчиваем с едой, и её учитель собирается вернуться в свою комнату.
Он —
