обладал для своего владельца. Речь шла не только о деньгах, драгоценностях или тех же мобильных телефонах. Костя однажды стал свидетелем, как в океанариуме парень купил для своей девушки брелок с пингвином, и тот на её ладони засиял, словно неоновая лампочка. Но ему было куда проще различать именно такую, универсальную ценность, чем связанную с какими-то особыми воспоминаниями или эмоциями. Ещё он находил любопытным неравноценное отношение людей к одним и тем же вещам. Взять те же деньги: в одних руках сотня светилась золотом, а в других едва-едва серебрилась, и это не всегда означало, что первый человек был беден, а второй – богат. Скорее – в какой-то момент пришёл к выводу Костя – здесь играло роль отношение к деньгам вообще: кто-то сорил ими направо и налево, не задумываясь, дотянет ли до следующей зарплаты, а другие знали им цену и зря не тратили, даже прилично зарабатывая.
Костя так увлёкся своими наблюдениями, что в какой-то момент его дар вышел из-под контроля: всё мало-мальски ценное начало светиться в его глазах, превратив мир в расплывчатые пятна разной степени интенсивности. Дома, автомобили, одежда на людях – всё сияло и переливалось, вызывая такую невыносимую головную боль, что Костю без конца тошнило и рвало, и бабушка, не зная, в чём причина, решила, что внук отравился. Пару дней Костя провёл дома, боясь открыть глаза, а когда этого всё-таки было не избежать, он так сильно щурился, что веки почти смыкались, оставляя лишь тоненькую щёлку.
К счастью, на этом пик гиперактивности дара оказался позади: свечение всего и вся прошло, и лишь изредка накатывало волнами, пока Костя не научился по-особому расслаблять и напрягать глазные мышцы, фокусируя и «отключая» дар по желанию.
Несколько месяцев ничего особенного не происходило. Костя уже начал думать, что этим «подсвечиванием» его необычная способность и ограничивалась. Но в феврале этого года он открыл новую грань своего дара. Как-то раз он сидел за кухонным столом и скучал. Обычно Костя не знал скуки, потому что у него под рукой всегда были новые книги, взятые в библиотеке, – денег, чтобы их покупать, у бабушки не было. Но в тот вечер ему не читалось, настроение было унылым и неповоротливым, как тучи за окном, обещавшие скорый снегопад, и он сидел, подперев подбородок и ни о чём особо не думая. Водил взглядом по полутёмной кухне в бесплодной надежде наткнуться на что-то интересное. В итоге выбор пал на бабушкино обручальное кольцо, лежавшее на столе – бабушка всегда снимала его перед мытьём посуды и надевала снова уже перед сном.
Простой золотой кружок без камешков и украшений. Он всегда легонько светился в глазах Кости, но в тот момент, от нечего делать, он начал в него всматриваться, концентрируя внимание так, что глаза ощутимо напряглись. Именно тогда Костя впервые увидел, как на обычное, материальное свечение вторым слоем легло свечение эмоциональное – проявление тех личных чувств, которые бабушка вкладывала в кольцо. Сначала оно было призрачным и грозило в любую секунду пропасть, будто зрение Кости никак не могло настроиться на нужную волну. Но затем свечение вдруг обрело чёткость и, поглотив полностью первый слой, засверкало золотым огнём. Самым удивительным было то, что это пляшущее пламя не отбрасывало на стену ни бликов, ни теней.
Костя не знал дедушку, но о нём бабушка хотя бы иногда рассказывала, чаще всего о каких-то эпизодах из их молодости. Дедушка умер рано от «больного сердца», как понял Костя, ещё когда мама училась в школе, и сейчас, при взгляде на это тёплое стойкое сияние – символ бабушкиной неувядающей любви, – у него ком застрял в горле, а в груди стало горячо и немножко щекотно.
Забыв, что между ними полуметровая столешница, Костя протянул к кольцу руку, так сильно ему захотелось прикоснуться к этому свету. И кольцо… заскользило по поверхности стола, пока не ткнулось ему в указательный палец.
Костя уставился на него, не смея дышать. Его концентрация нарушилась, и второе яркое свечение исчезло, оставив лишь мягкий ореол. Но кольцо продолжало лежать посередине стола, касаясь кончика его пальца. Сантиметрах в двадцати от того места, где его оставила бабушка.
Из ступора Костю вывел щелчок замка и звук открывающейся двери ванной. Вскочив, он быстренько положил кольцо назад к стене и метнулся к раковине. Схватив с сушилки стакан, плеснул в него воды из графина, и в этот момент в кухню, поправляя на ходу полотенце на волосах, зашла бабушка.
Она ничего не заметила, а Костя ни словом не обмолвился о случившемся. Его снова охватил необъяснимый парализующий страх, как после того, когда он впервые увидел свечение. Но в этот раз он продлился всего несколько дней, любопытство вскоре пересилило, и Костя начал экспериментировать, оставаясь дома один.
Вспыхнувшее было воодушевление, что он открыл в себе телекинез и теперь сможет управлять предметами силой мысли, быстро угасло. Максимум, что он мог – это притягивать к рукам ценные вещи, но и то лишь находясь рядом с ними. О том, чтобы заставить монетку прилететь ему в ладонь через всю комнату, не стоило и мечтать.
В конце концов и эта сторона дара ему наскучила, и Костя вспоминал о ней изредка, разве чтобы невинно поразвлечься. Разумеется, втайне и от бабушки, и от кого бы то ни было ещё. Это только в мультфильмах и кино людей с необычными способностями считают героями и превозносят, в реальной жизни, как рано понял Костя, других, – не таких, как большинство, – чаще всего отвергают. Особенно если у тебя из родных одна бабушка, работающая уборщицей.
Вдобавок Костя интуитивно понимал, что с его даром очень просто и легко «свернуть на скользкую дорожку». Так и вышло. Правда, в его случае Костю скорее свернули.
В торговом центре Костя старался выбирать таких людей, для которых потеря сотни-другой рублей не стала бы чем-то трагическим. К студентам он больше не подходил, не столько из-за знаменитого выражения про «бедных студентов», а потому что сюда они ходили парами или целыми компаниями, что повышало риски быть пойманным. Пожилых, мам с детьми он отмёл сразу, в итоге положив глаз на мужчин в костюмах. Не только потому, что их внешний вид говорил о состоятельности, но и потому, что вытянуть купюры из боковых карманов пиджаков было очень просто, тем более что Косте не нужно было буквально лезть в них рукой. Карманы курток тоже были лёгкой целью, правда, бабье лето задерживалось, и большинство мужчин
