искал что-то… необычное. Самоцвет размером с куриное яйцо, бриллиант чистейшей воды, голубой карбункул… А нашел вот это.
Он протянул руку, показывая девушке свою находку. На загрубевшей от меча и кузнечного молота ладони лежал серый ноздреватый булыжник неправильной формы. Ничем не примечательный, кроме того, что на небольшом гладком участке поверхности трещинки сложились в узор, напоминающий руну Феху.
— Только что здесь была Гебо, — сердито процедил гном, — я попался, как последний дурак.
— Камень нашел своего хозяина, — подтвердила Делия, разглядывая булыжник, — теперь только смерть вас разлучит. Поздравляю, Фьялар, королю эта штука пригодится не меньше, чем наемнице, если соберешься сбежать от государственных дел, чтобы поразмяться.
— Но я дал слово, — скрипнул зубами Фьялар, — и даже не представляю, чем могу выкупить его обратно.
— Забирай даром, — рассмеялась девушка, возвращая камень, — я сказала тебе неправду, Фьялар. Я шла не за ним, хотя, признаюсь, не отказалась бы от такой находки. Я видела сожженную деревню, Фьялар. Через полчаса после того, как дракон оттуда улетел. Трупы еще не успели убрать. Я пошла бы в любом случае. Если бы ты меня не взял, последовала бы по пятам до самого логова. Но хорошо, что мы были вдвоем. Поодиночке ни у одного из нас не было шансов.
Гном спрятал Портальный камень в кошель, свисающий с пояса, и огляделся.
— Он уже почти остыл, — Фьялар кивнул на дракона, — скоро здесь будет совсем темно. Доставай плащи из шурфа и пойдем. Теперь мы можем выйти через главный вход.
Совет Горы собрался в Большом тронном зале, рассевшись за длинным столом. Большое каменное кресло во главе стола, увенчанное Железной Короной Горы, пустовало в ожидании нового Короля. Факелы по стенам и свисающая низко над столом люстра на две сотни свечей ярко освещали зал, заполненный до отказа толпой любопытных зрителей – присутствовать на Совете дозволялось любому взрослому гному, если он в этот час не был занят в мастерских или не нес воинскую службу.
На Старейшинах красовались шубы из редких мехов и медвежьи шапки, Ярлы и Хёвдинги и на совете не снимали тяжелых панцирей и вороненых кольчуг, кожаные фартуки Мастеров украшали самоцветные камни. Наследники Модсогнира, Первого Гнома, рядились кто во что горазд, их на совет позвали только из уважения. Фьялар прошел испытание, Гизник, тушу которого разрубили на части и выволокли из шахты, гнил на отдаленной пустоши, если, конечно, эльфийские «ведьмы» не растащили его на ингредиенты для колдовских зелий, награбленное вернулось к владельцам.
Седобородый Фрости, Старейшина Старейшин, взял слово, и зрители притихли в ожидании провозглашения нового Короля. Но тишина тут же сменилась прокатившимся по рядам ропотом – Фьялар, в нарушение всех традиций, поднялся с места и, громовым голосом перекрывая слова Фрости, заговорил.
— Когда вы посылали меня в шахту, — гневно сдвинув брови, начал гном, — разве верил кто-то из вас, что мне удастся вернуться оттуда живым, не говоря уже о том, чтобы победить там, где целый отряд лучших бойцов бесславно сгинул в драконьем пламени? Если бы девушка из народа, который мы презираем и побаиваемся, не помогла мне, я бы сейчас тут не стоял. Разве вы не знали, что она сделала для меня и для вас? Но вы даже не поблагодарили ее толком. Но дело не в ней. Дело в вас. Вот, я, Фьялар Драконья Погибель, стою перед вами. Моя рука с одинаковым умением держит молот и меч, я молод, здоров и полон сил. И что? Этого довольно, чтобы править? Как вы могли ставить судьбу Горы в зависимость от ловкого удара меча? Как вы могли допустить, чтобы правил не самый мудрый, не самый достойный, а сорвиголова, проведший свою жизнь в походах, охоте и набегах? Я сказал этой девушке, что дракон – это мой долг, что некому, кроме меня, его убить. Я и сейчас так думаю. Но корона? Разве мой долг – стать Королем, ничего не знающим о государственных делах? Разве мое предназначение – править? Вот, рядом со мной сидит Гиннар. Годы убелили его бороду и ослабили его руку, но они прибавили ему мудрости и знаний. В его жилах течет королевская кровь. Кто же, как не он? А я ухожу. Мое предназначение зовет меня далеко за пределы Горы. Прощайте, братья мои. Простите и будьте счастливы.
Ропот перерос в бурю, но Фьялар, не оборачиваясь, стремительной походкой покинул зал и чуть не бегом отправился в свои покои, собираться в дорогу.
Делия сидела на камне, поворачивая прутик с жарящимся на нем кроликом, и задумчиво глядела в огонь. Что-то изменилось. Прежде она легко любила, расставалась без печали и уносила с собой теплые воспоминания о недолгих и ярких днях любви, не отравленные горечью. Сегодня на душе было тяжело. «Это пройдет, — сказала себе дроу, — раны заживают, боль уходит, пройдет и это».
Они простились второпях, перед самым Советом, девушка решительно отказалась от участия в Коронации и причитающейся ей доли славы победительницы дракона. Дороги разошлись, и впереди ее ждал Перекресток, город на перепутье миров, и маленькая комнатка в «Золотом фазане», битком набитая книгами и старыми свитками, и друзья по оружию, и новые приключения. И может быть…
— Привет! – раздался над самым ухом знакомый голос, — что-то ты слишком замечталась, девочка. Тебе срочно нужен кто-нибудь, кто прикроет тебе спину, тут небезопасно.
— Паучий потрох! – в сердцах выругалась Делия, обнимая гнома. – Так оно и есть.
Часть первая
1.Перекресток. «Щит и меч». Фьялар
«Щит и меч», как обычно, был забит до отказа. Трактир привлекал завсегдатаев не роскошью, а простотой и знакомым уютом. Потолочные балки прокоптились от дыма очагов и трубок, деревянные колонны и столы за долгие годы исцарапались и потерлись, из декора на стенах висели только шесть помятых в боях щитов. Еще один щит и перекрещенные под ним мечи разместились над барной стойкой. Сразу бросалось в глаза, что это не просто украшение – щит сверкал полировкой, мечи остро заточены.
Хозяин «Щита и меча» был под стать своему заведению. Высокий мужчина, слегка отяжелевший с годами, но все еще с выправкой опытного бойца, несмотря на деревяшку, заменившую левую ногу от колена, и плетью повисшую левую руку. Слева волосы Хартшорна носили странный грязно-розовый оттенок, о происхождении которого намекало обожженное ухо. Но в голубых глазах плясали смешливые огоньки.
Фьялар тихо перебирал струны, разглядывая
