чтобы «вернуть на фабрику религию, хорошие правы и патриотизм, изгнанные оттуда духом революции»{16}. Движение католических рабочих клубов стояло за смешанные синдикаты (куда бы входили и капиталисты и рабочие), так как они могли бы содействовать классовому миру.
Однако в условиях французской действительности эти надежды быстро развеялись. Сначала, к 1878 г., рабочие клубы насчитывали 30–35 тыс. членов, но уже к 1893 г. в них оставалось всего 15 тыс. человек. Пролетарское движение прошло мимо них.
Еще одно направление социального католицизма во Франции было связано с именем Леона Армеля (1829–1915), фабриканта в Валь-де-Буа на Марне. Целью своей деятельности он объявил создание общества, слившегося в одну семью, в котором исчезнет понятие «класс». Средством для достижения этого Армель считал попечительство, оказываемое набожными и милосердными предпринимателями рабочим: таким образом он надеялся «отнять у социализма все, что возможно»{17}. В 1875 г. он создал «христианскую корпорацию Валь-де-Буа». Первоначально ею управлял комитет, включавший Армеля, его детей, заводского духовника, директора и служащих, «преданных католицизму». В 80-х годах в связи с ростом в стране профессионального движения корпорация была переименована в «профессиональный совет», позже — в «совет предприятия». Она оставалась, однако, всегда смешанным союзом рабочих и предпринимателей.
Армель осуществлял на предприятии серии реформ социально-патерналистского характера — от устройства «дешевых» булочных до выдачи пенсий старикам. Члены совета изыскивали способы совершенствования производства, в результате чего им удалось повысить производительность труда на 15–20 %. Валь-де-Буа сделался местом паломничества для радетелей христианского метода решения социального вопроса[1].
Тем не менее затея Армеля не получила распространения, и хотя его «опыты» продолжались до начала XX в., они все же были приостановлены ввиду их неэффективности в борьбе с рабочим движением.
Таким образом, к 1884 г., когда профсоюзы были легализованы, во Франции христианское рабочее движение влачило жалкое существование.
В Австрии движение заимствовало практику социальных католиков Германии. В 1852 г. А. Груша, впоследствии ставший кардиналом, поднял социальный вопрос в одной из статей, где потребовал создания ассоциации типа союзов Колпинга. На католическом съезде 1877 г. была основана Христианская рабочая лига, сделавшаяся, по выражению христианских авторов, «колыбелью христианского рабочего движения»{18}. Инициаторами ее создания были кюре Рудольф Эйхгорп и глава христианско-социальной школы барон Карл фон Фогельзанг — сторонник перестройки общества на основе создания профессиональных корпораций, объединяющих предпринимателей и трудящихся. Согласно его планам, корпорации должны были стать собственниками средств производства. Этим он надеялся достигнуть «депролетаризации» рабочего класса. В практической деятельности католики добились некоторых реформ в рабочем законодательстве как «профилактики против угроз надвигающейся революции»{19}.
В Швейцарии с критикой «либерального капитализма» выступал архиепископ Мермиллод. Он жаловался на «несправедливости» режима свободной конкуренции и выражал обеспокоенность тем, что испытания нужды «толкают трудящихся на путь революционных беспорядков». С высоты епископской кафедры он провозгласил в 1868 г., что только церковь в состоянии «примирить общество с самим собой». Швейцария, импортировавшая рабочую силу, заимствовала и методы деятельности, и формы организации социальных католиков. Здесь возникли и союзы подмастерьев типа колпинговских, и католические рабочие союзы патерналистского типа, которые были объединены в 1887 г. в Единый швейцарский рабочий союз.
Италия не дала оригинальных идеологов и деятелей в этой области отчасти потому, что она отставала в индустриальном развитии, отчасти из-за продолжавшегося конфликта между папским престолом и итальянским государством. Но и здесь были распространены проекты организации корпораций, объединяющих хозяев и рабочих. За них ратовал католический деятель Джузеппе Тониоло, ему же принадлежат многочисленные предложения, касающиеся социальных преобразований в сфере защиты труда, охраны интересов мелкой и средней промышленности, третейского разбирательства, развертывания учреждений благотворительности{20}. Таким образом, социальная деятельность церковной иерархии в новой исторической обстановке сводилась к выдвижению на передний план «рабочего вопроса».
В 1884 г. в целях координации усилий и выработки единой программы идеологи католического социального движения собрались на съезд во Фрибурге (Швейцария), где основали Международный союз по изучению социальных проблем во главе со швейцарским архиепископом Мермиллодом. Фрибургский союз выработал общую программу корпоративизма[2] и координировал действия национальных движений.
Поскольку движение сделалось международным, оно подлежало санкционированию папским престолом. 15 мая 1891 г. появилась социальная энциклика папы Льва XIII— «Рерум Новарум».
В хоре многочисленных комментаторов этого документа из буржуазного лагеря до сих пор слышны разноречивые голоса. Одни превозносят энциклику и считают, что она стала для католиков тем, чем был «Коммунистический манифест» для Интернационала{21}. Другие, напротив, сетуют, что католицизм не имеет документа, который можно было бы сравнить с «Коммунистическим манифестом». Однако независимо от этого все клерикальные авторы воздают хвалу этому «рецепту» радикального устранения общественных язв, в котором «церковь не убоялась опуститься из религиозных сфер в гущу социальной жизни и сделаться, таким образом, вдохновительницей… социального законодательства, направленного против привилегий и эгоизма»{22}.
Для марксистских историков оценка этого документа не составляет предмет дискуссии. Советские ватиканисты рассматривают энциклику Льва XIII как свидетельство крутого поворота высшей церковной иерархии к союзу с буржуазией, направленному против коренных интересов рабочего класса. Провозгласив, что «лекарство» (социализм) хуже, чем «болезнь» (социальное зло), церковь включила в арсенал борьбы с рабочим движением христианский реформизм.
Рассматривая в «Рерум Новарум» «рабочий вопрос», папа Лев XIII выразил озабоченность тем, что «жажда нововведений, которая уже давно охватила общество, вызвав сильное брожение, должна рано или поздно перекинуться из сферы политической в соседнюю сферу общественной экономики». Поэтому папская энциклика берет под защиту частную собственность. «…Каждый нормальный общественный порядок, — говорится в ней, — должен опираться на солидное основание — на право частной собственности»{23}. Она, по свидетельству Льва XIII, соответствует человеческой природе и выставляется в качестве залога существования свободной человеческой личности. Стремясь уберечь капиталистическую частную собственность от экспроприации, «Рерум Новарум» объявляет покушение на нее нарушением божественной воли.
Увековечив таким образом социальное неравенство, «Рерум Новарум» в то же время призывала трудящихся отказаться от классовой борьбы, не сетовать на существование классовых различий и не поддаваться «уравнительным стремлениям» социал-демократии.
В энциклике нет недостатка в антикапиталистических выпадах, осуждениях отдельных пороков капитализма. Однако подобная «критика» лишь отвлекает внимание на отдельные несущественные частности и, оправдывая всю капиталистическую систему в целом, мешает развитию классового сознания трудящихся.
Послание Льва XIII появилось в эпоху, когда капитализм стал перерастать в империалистическую стадию, а рабочее движение сделалось большой силой. Папа понял, что время абсолютных монархий — опоры католицизма — приходит к концу, уступая место господству буржуазии, что католицизму нужно выработать свою политическую хартию. Призвав хозяев «уважать своих рабочих», «достоинство» человека, «давать каждому подходящую зарплату», а рабочих — не наносить ущерба имуществу и личности хозяев, избегать насилия и мятежей, Лев XIII
