– Да-да. Понимаю. Ремиссия?
– Чего?
– Говорю, завязал дозняк в каличной? Или вообще соскочил?
– Ага, сейчас! Обломятся.
Я вздохнул.
– Саш, ты бы поберег себя. Побухай, что ли, для разнообразия.
Опять Вовкино хмыканье.
– Дети пусть бухают! Печень сажать…
Эпичненько прозвучало. Хоть в «статус» ставь!
– Ладно. Я понял.
Вновь придвинул к себе чертежный фолиант. Открыл и кулаком от души затер загиб обложки.
– Значится, делаем так, Саша. Я работаю цифровую часть. Верх погрешностей – себе, низ – тебе…
– Почему это тебе верх?
Ожидаемо.
– Ладно. Тебе верх.
«Верх погрешностей» – значит, чертеж по размерам будет чуть крупнее. Чистая арифметика с геометрией. План сам выбрал свою судьбу, я лишь коварно расставил капканы.
– То-то же.
– То есть числа значений гоню в два столбика, тебе и мне. Ты только в свою поясниловку тупо вставляешь циферки.
– А объяснить?
– Бог подаст.
– Ладно.
Можно подумать, нужны ему мои объяснения.
– А чертеж?
Я расплылся в улыбке.
– Правильный вопрос, Саша. А по поводу чертежа у меня есть… план!
– Ха! План для Плана.
– Ага. Каламбурчик. Тоже обратил внимание? Миру – мир, войне – война!
– Что за план? – нахмурился Сашка, кожей чувствуя, что его снова троллят.
– Обсудим после. Сейчас берешь эту книжищу, под шумок линяешь из аудитории и дуешь в библиотеку. Выгребай все, что найдешь по перечню. Пока толпа здесь дурные вопросы задает – затариваешься технической макулатурой по полной. Понял?
Просто помню по прежней жизни, какая битва сейчас начнется под стеллажами в библиотеке.
– Ага!
– Стой! С особой страстью и фанатизмом выгребай «самиздат» – брошюрки, подшивки, старые курсовые. Там самая соль. «Соль земли»!
– Откуда ты все это знаешь?
– От… нарковерблюда. Двигай давай. Чертилка, гляди – в подсобку зашла. Пошел!
Саньку сдуло.
И от него, значит, польза будет. Шерсти клок. Правильное применение можно найти к любому, пусть даже и к такому сильно никчемному организму, как Саша План.
А мы пока поразмыслим, как диверсионной группе проникнуть на «Югрыбу».
Задачка!
Глава 2
Мини-Карелия
– Ну познакомь, Караваев! Чего тебе стоит?
– Ничего мне не стоит. Из вредности не буду знакомить.
– Ну почему?
– По кочану!
Две грудастые долговязые «корпусницы» зажали меня у колонны на парадной лестнице и требовали протекций в знакомстве с нашим Ромиком. Одна, кстати, ничего себе такая…
– Ну Карава-а-аев!
– Вы вообще обалдели? А со мной для начала не хотите познакомиться? Хватание за локоть с воплями «эй, стой» и «ты, что ли, Караваев?» не считается. Как-то не прочувствовал я глубин куртуазности вашего этикету. Не проканало, знаете ли.
– А че с тобой знакомиться? Тебя и так все знают.
– Охренеть как я польщен! И где это я, интересно, так прославился? На сцене?
– Ну… и там тоже, – та, которая покрасивее, отвела глаза. – Ты ведь с Ромкой вместе играешь. Так же?
– Старост все знают, – прямо заявила та, что пострашнее. – Особенно тех, кто за четыре года не меняется.
Не только пострашнее, но и потупее – сдала интригу как стеклотару. Ну ни на каплю она сейчас не помогла своей красивой подружке!
– Деликатность ваша, девочки, просто границ не знает!
– Да ладно, че ты. Чай, не баре. Ну так познакомишь или нет?
– Не-а. Могу методу подсказать, как самим познакомиться. Обкатанную! Хотите?
– Как?
– Да очень просто. Сейчас Ромик с третьего этажа спустится сюда, к актовому залу. Вы прячьтесь тут за колонной и ждите. Как подойдет – выскакивайте с двух сторон и хватайте его за локти. И в лоб ему свою волшебную фразу: «Эй, стой! Ты, что ли, Ромик Некрасов?» По себе знаю, прокатывает!
– Дурак.
– Мое дело – предложить. Вон он, кстати, спускается…
Фанатки всполошились, забавно по-птичьи засуетились, а потом дружно и не сговариваясь, вцепились… почему-то в мои локти. Вопреки ранее данным рекомендациям.
– Эй-эй! Полегче!
– Знакомь давай, – прошипела мне страшилка, выкатив и без того излишне выпуклый глаз. – Настя и Света.
– О боже. За что? Ромка! Роман!! – обреченно позвал я. – Иди уже сюда, родной. В кого же ты такой у нас красивый уродился?
Заметив нашу компанию, Ромка широко улыбнулся и жизнерадостно махнул рукой. Он вообще очень жизнерадостный парень. С голливудской улыбкой. Я локтями почувствовал, как синхронно вздрогнули молочные железы по бокам. Справа – чуть крупнее, слева – с кулачок. Обе, надо думать – под жарким блеском лучей белозубого солнышка.
– Ого, Витек! Тебе двух не многовато будет?
У Ромки что на уме, то, как правило, и на языке. Даже в трезвом состоянии. Очень удобно, кстати.
– В самый раз. Знакомьтесь, девочки. Это Рома. Наш гитарист. Ритм-секция. Лицо и душа музыкального коллектива судостроительного техникума.
– Ой, как нам приятно!
– Знакомься, Рома. Это Настя, Это Света. Коллеги наши по технарю, с потока «корпусников».
– Нет-нет. Это я Света.
– А я Настя. Витя все перепутал.
– Ну да, – заскучал я. – Перепутал. Вы же так похожи! Сколько себя помню – вечно вас все путают.
– Я бы не сказал, что похожи. – Ромка, продолжая рубить правду-матку, с интересом разглядывал более симпатичную Свету. – А ты не на Северной живешь, случайно?
– Случайно нет. На Остряках.
– Жаль.
– Мне переехать?
А красотка-то с язычком!
– Все, мальчики и девочки! Мне пора, – поспешил я дистанцироваться от молочных желез, заметив, как начинает ревниво поджимать губы некрасивая девочка Настя. – Рома! Правила помнишь?
– Какие… А! Помню. Нельзя…
– Не надо. Вслух не надо. И так верю. Я в зале.
И шмыгнул за дверь.
Наше главное «музыкальное правило» – не водить на репетиции своих баб. Соблюдение императива тяжелее всего дается Ромику, у которого к тому же и память коротковата. Постоянно приходится напоминать. Хотя… как ее… Света – ничего себе такая. Эффектная. Даже в толстом свитере… Так, стоп! Правила – для всех.
