class="title1">
Муж – астроном, жена – астролог
– Ты мне скинешь карту звездного неба на сегодня? – Тамара уже не скрывала своего раздражения. В пятый раз она сегодня просила мужа. И так почти каждый день уже на протяжение последнего года.
– А вот тебе не все ли равно, на чем свой мракобесный прогноз строить? – съязвил Владимир Георгиевич, поглощая вчерашний борщ в гостиной. – Что кстати на сегодня звезды нам сулят? Избегать глютена? Посплетничать с подругой?
– Нет! – рявкнула супруга. – Вновь вспыхнувшие забытые романтические чувства!
– О как! Учитывая, что мы оба тельцы, тебе позвонит бывший, а мне – Виолетта Каземировна, моя, наверное, уже давно мертвая, учительница математики в пятом классе!
– А ты бывшего не трогай! Я разошлась с ним на почве научных разногласий, между прочим. Он руководствовался лишь своей интуицией, а я каждую ночь карту звездного неба анализирую.
– Все твое отличие от других астрологов заключается в том, что ты каждый свой прогноз дополняешь комментарием типа: «Карту звездного неба предоставил ведущий сотрудник института астрономии РАН! А на деле никакой науки в том, что ты делаешь – нет! Мне только перед коллегами стыдно всегда. Знаешь, как меня называют? Лженамуж!
– Науки нет? Но ты же мне сам говорил, что гравитационная картина вселенной имеет индивидуальный рисунок каждые сутки! Разве не так?
– Во-первых, гравитационная картина вселенной по отношении к земной гравитации ничтожна мала. А во-вторых, гравитация уж точно никак не влияет на курс доллара, нефтяные фьючерсы и на предпочтительный цвет шарфика на католическое рождество!
– А как же теорема Джона Белла? Разве не гласит она, что «не существует изолированных систем; каждая частица вселенной находится в «мгновенной» связи со всеми остальными частицами»?
– Вот только Джона Белла сюда не приплетай! Это квантово-механическая природа явлений! Никакого отношения к лженаукам она не имеет! И вообще, – Владимир Георгиевич швырнул ложку, – борщ остывший, пересоленный и мяса там нет! Но этого, я полагаю, нет в сегодняшнем прогнозе? Пойду Бетельгейзе изучать. Она сейчас наиболее близка к Земле.
– Карту скинешь? – с надеждой в голосе спросила Тамара.
– Я подумаю! – бросил астроном и отправился к себе в кабинет.
Там он открыл ноутбук и включил удаленный доступ к радиотелескопу РАН. На экране побежали сигнатуры звездных скоплений Ориона. Астроном запустил автонастройку на Бетельгейзе, которая по всем расчетам должна совсем скоро завершить свой звездный цикл, превратившись по одной теории в сверхновую, тогда ее вспышка будет размером с диск луны, либо стать черной дырой, которая станет самой близкой сингулярностью к земному наблюдателю. Всего 500 световых лет отделяло от Земли умирающую звезду, светимость которой превышал нашу солнечную в 100 000 раз. Звезда умирала, и это показывали сигнатуры хромосферы, снятой субмиллиметровым радиотелескопом. Вот только когда точно это случится – оставалось загадкой. Первые слухи об ее смерти появились еще в 2009 году, когда звезда начала расти и уменьшать свою светимость. Сейчас уже все данные динамики Бетельгейзе явно кричали об ее скорейшей кончине. Вот только из-за вечно облачной Московской погоды ее можно было наблюдать только в радиотелескоп, что вызывало жуткую досаду в среде русского астрономического сообщества.
Но сегодня стояла такая безлунная и безоблачная ночь, что можно было невооруженным взглядом лицезреть почти весь рукав Ориона Млечного Пути. Владимир Георгиевич закурил сигаретку и вышел на балкон, где стоял его оптический телескоп – подарок жены на свадьбу. Вещь довольно бесполезная. Через такой телескоп можно только Луну разглядывать. Но Луна ученого давно не интересовала.
Астроном поднял голову, взглянул на небо, где находилась Бетельгейзе, и быстро нашел звезду. Бетельгейзе светила уверенно, мерцая в земной атмосфере, как и полагается любой звезде. Владимир Георгиевич глубоко затянулся и выдохнул в сторону гиганта. Тот нервно задергался. Бровь на невозмутимом лице астрофизика приподнялась. Дым рассеялся и Георгиевич повторил фокус с дымом. На этот раз в дыму было хорошо заметно, как объект дрожит, пульсирует и дергается из стороны в сторону. В этот момент запищали датчики радиотелескопа, и астроном рванул к монитору. Сигнатуры зашкаливали и выдавали сумасшедшие цифры, противоречащие всем возможным показаниям. Тогда Владимир Георгиевич вновь вышел на балкон, прикурил еще несколько сигарет, затянулся на полный объем легких, как волк из любимого мультика и выдохнул в Бетельгейзе. А затем быстро посмотрел в оптический телескоп. Бетельгейзе словно сорвалась с места и стремительно начала увеличиваться в диаметре.
–Тамара! – закричал муж, не отрываясь от телескопа. – У меня тут сверхновая! Бегом ко мне!
Звезда продолжала увеличиваться и через несколько секунд закрывала весь обзор окуляра телескопа. Астроном отпрянул от прибора и поднял голову. Звезда заполняла небо.
– Тамара, это не сверхновая! – в ужасе закричал он. – Она летит прямо на нас!
Он стремительно вбежал в комнату и подхватил супругу, которая только вошла. Обняв ее крепко, Владимир Георгиевич забился в угол своего кабинета, который, несмотря на монолитный бетон несущих стен, явно не справился бы с падением самого яркого светила в галактике. Ученый закрыл глаза и как можно сильнее прижался к жене.
– Володь, – прошептала супруга и потрясла немного мужа. – Волооодь! Она у нас в комнате.
– Кто? – спросил Володя, не открывая глаз.
– Бетельгейзе. У нас в комнате Бетельгейзе.
Астроном медленно повернулся.
– Какая-то херня, – научно прокомментировал явление астрофизик. Посреди кабинета завис в воздухе светящийся огненный шар размером с баскетбольный мяч. Шар загадочно переливался пятнами фотосферы, искрил и выбрасывал миниатюрные протуберанцы. – Как такое, твою мать, возможно? Она же прямо тут!
– Может это не она? – спросила Тамара. – Может это шаровая молния? Никто же толком не знает всех видов шаровых молний. В научном сообществе даже нет классификаций шаровых молний.
– Ты бы сейчас про науку бы помолчала, – шепотом произнес ученый, – когда тут такая чертовщина творится. – Он медленно обошел светящийся шар, который никак не реагировал на присутствующих, и вышел на балкон. Несколько секунд пытался вглядеться в место, где была Бетельгейзе, затем посмотрел в телескоп.
– Этого просто не может быть, – пробубнил про себя и пошел к ноутбуку, обходя огненный шар. – Бетельгейзе пропала с неба совсем! Она не взорвалась и не схлопнулась. Мне надо позвонить.
– Подожди минутку, – попросила Тамара, подошла к звезде и поднесла к поверхности ладонь. – Она не горячая. Слега теплая. Но очень приятная на ощупь.
– Это какой-то бред! – продолжал бубнить ученый.
– Смотри, – сказала жена и толкнула Бетельгейзе в сторону супруга. Светило послушно двинулось, но пролетев полметра, остановилось. – Красота какая!
– Мне надо позвонить, – продолжал причитать астроном. Он поднял трубку раритетного дискового телефона и начал набирать номер.
– Володь, – супруга подошла к Георгиевичу и обняла его. – А что ты им
