прогулка по парку, останавливаюсь, чтобы попить воды, чья-то рука зажимает рот, темнота и…
Прежде чем успела снова спросить, что случилось, открылась дверь и в палате, к огромному облегчению, появился отец, бросившись ко мне.
– Марфиль…
Прижалась щекой к его груди и вдохнула запах кожи и парфюма. Аромат «Eau Sauvage» от «Dior» смешивался с запахом табака, который он непрерывно курил.
– Слава богу, ты очнулась.
Мы никогда не были особенно близки – почти всю жизнь я жила вдали от него, – но никогда не была так счастлива оказаться в его объятиях, как в то мгновение.
Когда я более-менее успокоилась, мне объяснили, что произошло.
– Тебя похитили, Марфиль.
Меня нашли без сознания у одной из наружных дверей больницы в Новом Орлеане, в полутора часах езды от дома в Батон-Руж; к счастью, при мне был бумажник, что позволило врачам установить личность и связаться с отцом.
– Они ничего не оставили, ни записки, ни требований выкупа. Я понял, что что-то случилось, когда позвонил в понедельник, а меня пять раз перебросило на голосовую почту.
Понедельник!
Господи, меня держали где-то почти три дня.
– Когда я выяснил, что тебя нет в квартире и никто не видел, как ты возвращалась после пробежки в пятницу днем, стало ясно, что произошло что-то ужасное.
Я лишь покачала головой в замешательстве.
– Полиция хочет поговорить с тобой. Снаружи два офицера. Они ждали, пока ты проснешься.
Отец вышел из палаты и вернулся в сопровождении полицейских. Я нервно выпрямилась, когда они начали задавать вопросы.
Отец не сводил с меня глаз. Никогда в жизни не видела его настолько серьезным и обеспокоенным.
– Ничего не помню… – В памяти осталось только мгновение, когда схватили…
В горле пересохло, а руки вспотели.
– Вы не помните, чтобы в какой-то момент приходили в сознание?
Я покачала головой, пытаясь выжать все, что могла, но ничего не помнила.
– Даже малейшая деталь очень бы помогла, мисс Кортес.
Подняла взволнованный взгляд на отца, затем посмотрела на медсестру.
– Простите…
Отец шагнул вперед, пристально глядя мне в глаза.
– Есть ли вероятность, что они что-то… сделали с тобой?
Прикусила дрожащую губу, пытаясь справиться с ужасом, охватившим тело вместе с осознанием, что не могла контролировать происходящее. Не хотела даже думать о том, что была в руках возможных убийц или насильников…
– Отвечай.
Я подняла глаза от кровати и испуганно посмотрела на отца.
– Ничего не помню…
Я возненавидела себя за то, что не знаю, что они могли со мной сделать.
– Хочу, чтобы она прошла полное обследование, прямо сейчас.
Полицейские посмотрели на отца, затем на меня. Они выглядели смущенными. Будто тот факт, что меня могли изнасиловать, пугал их не меньше, чем меня.
– Оставлю карточку, если вспомните что-нибудь, каким бы незначительным это ни было, не стесняйтесь позвонить в участок и сообщить.
Молча кивнула, опасаясь, что голос снова начнет дрожать.
Когда полицейские ушли, медсестра попросила пройти с ней. По-видимому, она решила со всей серьезностью отнестись к просьбе отца. Часть меня успокаивала себя тем, что я бы что-то почувствовала, если бы меня изнасиловали. Даже малейшее проникновение.
Когда попросили сесть в гинекологическое кресло и положить ноги на подколенники, пришлось закусить губу, чтобы не закричать. Как же хотелось очнуться от этого кошмара!
Но женщина-врач, которая осматривала, была очень любезна и обращалась деликатно.
– Мы уже проверяли, нет ли следов спермы или крови, когда нашли тебя без сознания, но ничего не обнаружили. Не было никаких признаков, которые могли бы указывать на сексуальное насилие, но твой отец потребовал, чтобы проверили еще раз…
Понимала, что он хотел знать наверняка, и мне тоже нужно было убедиться, что не произошло ничего из тех ужасных картин, которые рисовал мозг.
– Ты все еще девственница, – заверила она меня, и от того, как это произнесла, почувствовала себя немного странно. – Вот отчет и результаты теста на ВИЧ.
ВИЧ? В ужасе распахнула глаза, но врач ласково улыбнулась.
– Не беспокойся, милая, мы сделали тест на всякий случай. Несмотря на испуг и плохие воспоминания, ты совершенно здорова. Тебе больше не нужно волноваться.
Через некоторое время принесли одежду. Я смогла, наконец, снять больничный халат и переодеться. Хотела вернуться домой и забыть обо всем, что произошло.
Питер, наш шофер, ждал на выходе из больницы. Отец сидел на переднем пассажирском сиденье, продолжая разговаривать с кем-то по телефону. Что касается меня, то я с трудом могла поверить, что всего четыре дня назад главной заботой был зачет по микроэкономике.
Когда приехали, я вышла из лимузина и поднялась на крыльцо огромного особняка, невольно оглянувшись: стены и белоснежные колонны были свидетелями юности и взросления. Люпита – экономка, повариха и женщина, которая заботилась обо мне с самого детства, – вышла со слезами на глазах. Она крепко прижала к себе, и я с радостью ответила на ее объятия, стараясь не расплакаться.
– Сеньорита Марфиль! – всхлипнула она, утирая слезы передником. – Ты и представить себе не можешь, как мы все волновались!
– Все хорошо, Люпита, я дома, – успокаивающе произнесла я, чувствуя, что рада снова оказаться в безопасности высоких стен.
– Приготовлю что-нибудь горячее на ужин, хорошо? А пока прими душ, малышка.
Отец прошел мимо с прижатым к уху телефоном и с выражением лица «у меня тысяча неотложных дел» исчез в конце коридора. Была благодарна, что именно он ведет расследование и собирается выяснить, что произошло и какого черта меня похитили, ничего не потребовав взамен.
Пока принимала душ, не могла избавиться от ощущения, что это еще не конец. Что-то подсказывало: меня похитили, чтобы сделать отцу предупреждение.
Предупреждение о чем?
Ни для кого не было тайной, что у отца огромное состояние, но похитители не потребовали выкуп, а потому все казалось бессмысленным. По какой причине можно было похитить дочь Алехандро Кортеса?
После душа Люпита принесла горячий суп и тушеное мясо с печеным картофелем. Я не осознавала, насколько проголодалась, пока аромат вкуснейшей домашней еды не защекотал ноздри. Поужинала в постели с включенным ради фона телевизором, но не обращала на него внимания: тысяча вещей вертелись в голове, одна страшнее другой. Лиам закидал миллионами сообщений. Перезвонила ему, чтобы успокоить.
– Когда твой отец позвонил, я чуть с ума не сошел! – воскликнул он, совершенно взвинченный. – Он думал, я как-то причастен к твоему исчезновению. Боже, Марфиль, я тут с ума сходил от тревоги.
– Не принимай его слова близко к сердцу. Просто вместе с Тами ты один из немногих друзей, о которых я рассказывала семье.
Лиам жаждал узнать все, но меньше всего на свете хотелось
