в порту города Балтимора ничего интересного не происходило? Что бы сказал по этому поводу великий романист? Вероятно, осудил и предложил бы придумать что-нибудь этакое, способное взять читателя за душу, а еще лучше — за кошелек, чтобы он (читатель, не романист!) выложил за книгу некую сумму денег. Утешает, что в одна тысяча восемьсот двадцать девятом году Дюма-отец еще только-только начинал свою литературную карьеру и еще не был великим романистом, к мнению которого стоило прислушиваться.
Впрочем, всё по порядку. Даже если кто из зевак и обратил внимание на трехмачтовую шхуну "Lady of the Lake"[2], то вряд ли надолго остановил на ней взгляд. На что тут смотреть, если в порт каждый день входит с десяток, а то и больше судов? Вот если бы трехмачтовик с романтичным именем врезался в пирс, в чайный клипер, или (тьфу-тьфу) с него высадились пираты, как это было лет сто назад, то даже самый ленивый обитатель города оторвал бы задницу от кресла и поспешил бы поглазеть на зрелище, да еще бы принялся заключать пари с соседом. Например, удастся ли восстановить порт после набега или лучше перенести город в более безопасное место?
По трапу неспешно сошли несколько пассажиров, воспользовавшихся случаем размять ноги на твердой почве, негры принялись деловито выкатывать из грузовых трюмов бочки и бочонки. К вящему неудовольствию чистой публики, грузчики слишком громко переговаривались, веселились непонятно чему и скалили белоснежные зубы. Один из гулявших — толстяк, с лицом цвета начищенного кофейника, не выдержал, набросившись на носильщиков с бранью, принявшись раздавать пинки. За негров вступился хозяин — приземистый владелец пакгауза, наблюдавший за разгрузкой. Следом за словами, сотрясавшими воздух, в ход пошли кулаки. Вокруг драчунов собралась толпа зевак, делавших ставки, а пара неизвестно откуда вынырнувших неприметных персон побежала вдоль кораблей, предлагая букмекерские услуги. Пари усложняло то, что противники были примерно равны по весу и по опыту, оставалось лишь уповать на их выносливость и ловкость.
Но молодому человеку, отиравшемуся около связки старых канатов, не было никакого дела до разразившегося скандала. Он стоял, благоговейно разглядывая надпись и, слегка шевеля губами, читал и перечитывал название — "Lady of the Lake". Медные, покрытые темной патиной буквы звучали музыкой небесных сфер, обещая непонятно что. Владычица озера! Фея, соблазнившая Мерлина и подарившая меч самому королю Артуру! Это ли не перст судьбы? Да, именно на этом прекрасном паруснике он и должен отправиться в плавание. А куда идет судно? Да какая разница!
Решительно одернув крылатку, поправив шляпу и твердой рукой отодвинув в сторону одного из зевак, юноша отправился на поиски капитана. Зевака, оценивший силу под маской хрупкости, не рискнул прошипеть оскорбления, проглотил обиду, а вскоре забыл о ней — пялиться на драку куда безопаснее, чем ввязываться в нее самому.
Капитан Бишоп, проходивший под парусами "Lady of the Lake" добрых двадцать лет, до сих пор не удосужился узнать — что означает название корабля. Понятное дело, что владычица озера. Впрочем, какая разница — что за владычица и кому принадлежало это озеро. Забавно, разумеется, что "Владычица", коей следовало пребывать в озере, пересекает моря и океан, но так уж было угодно назвать владельцам. Могли бы обозвать корабль "Старая черепаха" или "Быстрый тюлень". Их право. Меч короля Артура?! Боже Всевышний, какая ерунда! Кто нынче ломает голову о том, что было давным-давно? Меч истлел от ржавчины, драгоценные камни (если они и были), поглотил донный ил. Бишопа волновало другое — как возвращаться в Ливерпуль, если пустует добрая половина пассажирских кают? Конечно, трюм забит мешками с кленовым сахаром, тюками с табаком и плавание в любом случае принесет прибыль. Более того, прибыль ожидается изрядная: обычно "Владычица озера" совершала рейсы по маршруту Ливерпуль — Квебек и обратно. В Балтиморе шхуна оказалась по чистой случайности — капитану подвернулся оч-чень выгодный фрахт, из-за которого стоило рискнуть двумя днями пути из Нового Света в Старый и толикой компенсации пассажирам. Да и в Балтиморе капитан не оплошал — прикупил пару ластов[3] табака по цене, гораздо ниже, нежели в Квебеке. (Еще бы ей быть не ниже, если в Квебек табак привозят из того же Балтимора!) И если выручкой за табак придется делиться с судовладельцами, то прибыль за фрахт осядет в его собственном кармане! Но все равно при мысли о том, что большинство кают будет пустовать, Бишопу становилось дурно. Поэтому он решил взять на борт юношу, готового заплатить двадцать долларов за проезд.
Поначалу капитан хотел запросить больше. Но мистер Бишоп был знатоком, умеющим увидеть одновременно и душу и кошелек (попробуйте обойтись без этого в торговом флоте!), оценивая стоимость первого и тяжесть второго. Окинув внимательным, если не сказать — оценивающим взглядом багаж, а потом самого юношу, слегка скривился. Багаж воодушевления не вызывал — сундучок, старый зонт да связка книг. Сундучок — не для морских путешествий (тот должен быть добротным, широким снизу для большей устойчивости, обитый медными листами), а насквозь сухопутный (тонкие дощатые стенки не выдержат ни шторма, ни соленой воды), юнец тащил сам. И одежда — черный плащ, суконные панталоны, белый воротник, выбивающийся из-под черного сюртука, — вещи некогда дорогие, но уже вышедшие из моды. Но все было чистым, опрятным, как и полагалось платью джентльмена из хорошей семьи, оказавшейся в бедственном положении. К тому же капитан определил, что совсем недавно юноша носил совсем другое платье — скорее всего, военный мундир. Выдавала прямая спина и руки, слегка согнутые в локтях, как при команде: "Вольно!"
"Ну пусть будет двадцать долларов! — уныло решил капитан. — Двадцать серебряных монет лучше, чем ничего".
Если бы речь шла о плавании из Ливерпуля, за эти деньги юноше светило бы место в трюме, рядом с ирландцами и поросятами. Но из Америки в Европу пассажиров по-осеннему мало — Атлантический океан не баловал теплом, а пассажиры наслушались россказней об айсбергах (тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!), предпочитали переправляться в более теплые и безопасные месяцы.
Отогнав муху, пытавшуюся забраться в чернильницу, капитан открыл регистрационный журнал.
— Ваше имя, сэр?
— Эдгар Аллан По.
— Мистер Аллан По? — переспросил Бишоп.
— Мистер По, — уточнил юноша, давая понять, что Аллан — это второе имя, а не фамилия.
— Аллан… Аллан… — задумчиво изрек капитан. Фамилия казалась знакомой. О, точно — на тюках с табаком стояло клеймо "АЛЛАН и К0". — Джон Аллан, не ваш ли родственник?
— Воспитатель, — с некоторой горечью произнес юноша.
— Ах ты, тварь такая… Простите, мистер По, это я не вам.
Эдгар улыбнулся краешком
