От природы спокойная, в общении простая, она ничем не болела, хорошо спала, хорошо кушала и железной рукой правила своим владением. Никто не смел оспаривать её власть. За четыре года она сделала свой монастырь самым богатым и популярным в городе. А между тем игра с конкурентами шла крупная: было ещё четыре женских монастыря, гордившихся большей, чем Санта-Клары, древностью. Иные существовали даже с самого основания города — с 18 января 1535 года, дня, когда в этой части света празднуют Богоявление. В честь этого праздника Лима и носила название «Город Царей»[5]. Теперь, семьдесят лет спустя, пятая часть женского населения столицы Новой Кастилии жила в монастырях Рождества Христова, Непорочного Зачатия, босых кармелиток и Святой Троицы.
Но самые знатные из знатных семейств хотели отдать своих дочерей в монастырь Санта-Клара. Донья Хустина добилась этого своими мерами. Она проводила очень строгий отбор, а вступительный взнос для привилегированных монахинь («чёрных сестёр») установила в размере двух тысяч песо. Тысячу песо платили «белые сёстры» — менее обеспеченные сёстры, которые прислуживали «чёрным». Все они должны были представить доказательства подвигов своих отцов и limpieza de sangre («чистоты крови») в трёх поколениях. В их жилах не должно было течь ни капли еврейской крови. Собственно, это правило действовало везде: нарушить его не посмел бы никто. Но донья Хустина особенно строго следила за чистотой крови своих монашенок. Если иные аббатисы закрывали глаза на не вполне достоверные родословные, лишь бы кандидатки носили одно из славных имён конкисты, то донья Хустина требовала оригиналы документов, выданных в Испании, — доказательства совершенно безупречного происхождения, добыть которые в Новом Свете было очень трудно. Кроме того, существовало и другое, ещё более неодолимое препятствие: аббатиса объявила, что принимает только таких девушек, которые совершенно свободно исповедуют истинное желание принести свою жизнь в жертву Богу.
И вот результат: списки соискательниц в монастырском совете росли на глазах.
Стремительный взлёт, который поставил её во главе монастыря, ясно говорил о её чутьё и властолюбии. Вопреки всем законам, положенным для монашеской жизни, она сама сделала свою карьеру. Первый архиепископ Перу, блаженный дон Торибио, которого уже называли и святым Торибио, нарушил ради неё орденские правила, забрав из ордена августинок и переведя во францисканский орден как настоятельницу монастыря Святой Клары Ассизской. Ради неё он преступил и уставы собственного ордена, назначив Хустину пожизненной настоятельницей, хотя аббатисы монастырей Святой Клары должны были обязательно избираться и не более, чем на три года. Не соблюдено было и правило о возрасте: аббатисе должно было быть не менее пятидесяти лет, а Хустине не исполнилось и сорока.
Настоятельница же была покорна церковным властям и всячески старалась, чтобы новый епископ не вспомнил, что власть она получила с некоторыми нарушениями.
Её пожизненное правление только начиналось.
Итак, не из-за погоды не спалось такой женщине, как донья Хустина, этим хмурым ноябрьским утром 1609 года. Она приняла решение — вернее, собиралась направить одну из овец своих, гибнущую душу, вверенную Господом её попечению. Надобно было надзирать за ней, не раздражая епископа и не оскорбляя благотворителей монастыря.
Чтобы не растерять союзников.
Совесть редко мучила донью Хустину. Сердце её не ведало тоски и сомнений. Мистических трансов она тоже не знала. Как и все чёрные сёстры, аббатиса умела читать и писать, но не была любознательна; труды великих богословов её к себе не влекли. Вера её была похожа на неё саму: такая же крепкая, бодрая, несокрушимая, как сама её полная фигура, являвшаяся по всему монастырю. Уверенная в том, что Господь ведёт её и подсказывает любой самый малый шаг, донья Хустина жила спокойно.
Но теперь она столкнулась с казусом, который требовал от неё величайшего хитроумия, — и в ней бушевала буря.
С этим «казусом» (другого слова для предмета своей тревоги она не находила) донья Хустина была знакома давно. Его знали во всём Новом Свете, а имя ему было — донья Исабель Баррето де Менданья де Кастро.
Раньше её звали короче, но величава и горделива эта женщина была всегда. Даже в отцовском доме, в девичестве, затерявшись в числе шести сестёр (а всего детей в семье было одиннадцать). Где бы ни селилось это семейство, всегда эта улица превращалась в «улицу доньи Исабель». Её красота или, вернее, стать, её познания во всём: латыни, географии, владении оружием, — её высокомерие и отвага стали легендой Перу.
И впрямь — казус. Или монстр.
Все капитаны, ходившие с товаром между Китаем, Филиппинами, Мексикой и Испанией, знали историю её путешествия в Южное море. Больше двадцати тысяч километров от Лимы до Манилы. Весь Тихий океан насквозь... По сравнению с этим расстояние, пройденное Христофором Колумбом, не шло ни в какое сравнение! Переход был так невероятен, что сами мореплаватели называли подвиги доньи Исабель «странствием царицы Савской к Богу». Такая вот риторическая фигура, попахивающая ересью...
По крайней мере, богохульством.
На этот счёт аббатиса не заблуждалась. Лукавый обретался где-то рядом. Но прежде она не подозревала, насколько велика опасность.
А если бы и видела, то как бы избежала?
Как могла она не принять у себя донью Исабель Баррето де Менданья де Кастро?
Супруги доньи Исабель были высокородны, три её сёстры уже находились в монастырях Лимы, а одна из двух старших весьма отличилась в том же монастыре Санта-Клара; сама донья Исабель пожертвовала «Божью Матерь Пустынницу» и сделала много других щедрых даров для Церкви — по всему этому она получила от нового епископа благословение дожидаться в тишине и покое возвращения супруга. Второго супруга.
После Дня Всех Святых 1608 года она могла по своей воле удалиться в избранный ею монастырь на время отсутствия ушедшего в море знаменитого капитана Эрнандо де Кастро, управляющего серебряными рудниками Кастровиррейна, кавалера ордена Сантьяго.
Донья Исабель выбрала Санта-Клару.
Великая честь.
Считая, что благочестивый подвиг столь важной дамы послужит на пользу монастырю и в поучение миру, аббатиса велела заново отделать одну из самых красивых келий. «Кельями» в Санта-Кларе
