динамически набирать изменения показаний тех приборов, которые характерны для той или иной ситуации.
Если отказала гидросистема, на приборной доске летчик должен сам обнаружить эту информацию, которая соответствует данному отказу.
Для тренировки антиципирующих возможностей психики можно использовать обычные макеты приборных досок, дополнив их пультами, позволяющими реализовать то или иное умственное решение. В качестве сигнала-предвестника можно использовать не только инструментальные сигналы, но и такой фактор, как чувство времени.
На динамическом стенде предъявляется на короткое время «кусок» полетной ситуации, задача состоит в предвидении ожидаемого события и в выполнении действия в соответствии с этим предвидением.
Например, предъявляется показание скорости, высоты, крена и курса. Задача состоит в том, чтобы вывести самолет из крена при достижении заданного курса. Но включение соответствующего рычага или кнопки на пульте управления можно произвести только после умственного преобразования всех элементов ситуации (так как доска закрылась шторкой) и на основании прошлого опыта по чувству времени произвести действие. В задаче варьируются показания скорости, крена, высоты, от которых зависит инерционность разворота. Данную модель можно насытить и другими предвестниками, анализ которых позволяет человеку предвидеть помеху.
Для тренировок оперативного мышления необходимо в процессе управления (на самолете или тренажере) создавать проблемные и конфликтные ситуации, для чего со специальных пультов на табло нужно подавать ложные аварийные сигналы или вводить отказы без включения сигнализации, создавать ситуации, когда собственные ощущения противоречат показаниям приборов (имитации иллюзий). Можно использовать введение психологических помех, давать ложный сигнал типа флуктуации индексов, указателей, неустойчивости в работе сигнализаторов («то засветит, то погаснет»). Эффективным средством, вызывающим особые затруднения в принятии решения, являются ложные речевые команды.
Тренировка умственных процессов должна носить направленный характер, состоящий не только в опробовании всех деталей, необходимых для действий, но и в выработке навыков построения образов действий в случаях аварийной ситуации в данном летном упражнении, над данной местностью, в данных погодных условиях и т. д. Например, при остановке двигателя на взлете иногда рекомендуют посадку «прямо перед собой». Но далеко не все аэродромы располагают такой возможностью. В связи с этим в создавшейся аварийной обстановке может возникнуть растерянность и пассивность.
Как видно, необходима конкретность тренировки, при которой целенаправленность выступает как один из ее дополнительных принципов.
Следующий этап тренировки происходит в кабине самолета. При тренировке в условиях кабины целесообразно включать в нее и интеллектуальные задания, в частности осуществление воображаемых действий. По мнению известных летчиков-методистов М. М. Громова, Г. Г. Голубева, для снятия напряженности в полете большое значение имеет умение летчика проигрывать в уме все действия (проигрывать, а не повторять пункты инструкции). Проигрывание воображаемых действий в аварийной ситуации означает и чувственное переживание ситуации и тех ее признаков, которые присущи данному «особому случаю» полета.
Умение осуществлять свои действия при проигрывании в воображении нестандартных (аварийных) ситуаций есть не что иное, как своеобразное психологическое моделирование усваиваемых способов действий и тренировка.
Иначе говоря, реальная встреча с аварийной ситуацией после эмоционального проигрывания осознается как встреча с уже знакомой ситуацией. В этих условиях нейтрализуется главный стрессор — неожиданность.
Принято считать, что часть тренировок по выработке готовности к действиям в экстремальных условиях надо осуществлять непосредственно в полете, так как на наземных тренажерах не создается эмоциональный фон ситуации опасности. В связи с этим необходимо отметить, что в реальных аварийных ситуациях эмоциональная напряженность выступает в своем отрицательном качестве только при одном условии, когда человек не понимает ситуацию и не знает, что делать. Готовность к действиям даже в экстремальных условиях, угрожающих жизни, связана не столько с эмоциональной устойчивостью как таковой, сколько с особенностями психической регуляции действий в этих условиях. Именно с этих позиций надо подходить как к содержанию инструкций, так и к оценке подобия тренажеров психологическому содержанию тех ситуаций, в которых работает человек.
Исследованные психологические механизмы ошибочных профессиональных действий показали, что существуют ситуации, психологическую сущность которых не удается смоделировать на тренажере. К этим ситуациям относятся те случаи, когда развертывание процесса обнаружения ситуации, опознания и принятия решения определяется неинструментальными сигналами, т. е. не прямыми, а косвенными признаками ситуации, приводящей к отказу, к аварии. Это положение имеет принципиальное значение, так как неучет его ведет к формированию профессиональных навыков, не обеспечивающих эффективных действий в реальной аварийной обстановке. Трудность состоит не только в значении эмоционального компонента, а в принципиально различных способах обнаружения новой информации, поскольку изменилось психологическое содержание ситуации — она стала «скрытой» ситуацией.
Практика обеспечения готовности операторов человеко-машинных систем к действиям в экстремальных условиях нередко ограничивается показом технологической схемы развертывания той или иной нестандартной (аварийной) ситуации. Не касаясь всех профессий, отметим, что для летной профессии одного этого метода недостаточно.
Материалы экспериментальных исследований убеждают, что отказы систем управления, двигателя и некоторых систем контроля опознаются не только с помощью индикаторов и сигнализаторов, но и с помощью косвенных признаков, характеризующих поведение самолета. Поэтому в процессе тренировки необходимо добиваться, чтобы неинструментальные признаки приобрели роль значимого и достоверного сигнала изменения ситуации. В тех случаях экспериментов, когда неинструментальный сигнал оставался неопределенным, нарушался прежде всего процесс принятия решения. Это нарушение выражалось как в искажении перцептивного образа ситуации, так и в деформации информационного поиска. Указанные изменения, в частности, нашли свое выражение в увеличении времени фиксации взгляда на второстепенных приборах до 7—10 с (вместо 0,4–0,6 с). В процессе тренировки, где производилось обучение целенаправленному вычленению неинструментального сигнала как предвестника назревающих угрожающих событий, время фиксации на приборах (с показаниями которых производились умственные преобразования) уменьшалось до 0,8–1,2 с.
Указанные факты служат основанием для рекомендации в реальных полетах таких видов тренировок, которые включают выработку предвосхищающих процессов путем активного введения в поле сознания неинструментальных отдаленных признаков отказа.
Смысл тренировки состоит в формировании умственного навыка по использованию предвосхищения как дополнительного способа ориентации, обеспечивающего высокую пластичность ранее сформированных автоматизированных действий. В этом мы видим путь к сокращению процесса принятия решения.
Подводя итог всему сказанному, можно заключить, что летная подготовка формирует не только физиологические защитные механизмы на факторы полета, но и психологическую устойчивость к основному фактору, снижающему работоспособность, — к стрессу. Другими словами, тренировка к действиям в реально моделируемых аварийных и усложненных условиях полета, как никакой другой род подготовки летчика, воспитывает у него чувство уверенности в себе при возникновении опасных ситуаций, делает его психологически подготовленным к любой нестандартной ситуации.
Летный опыт позволяет использовать отрицательные факторы полета (шум, вибрация, тряска, изменения температуры, влажности, перегрузки и т. д.) в качестве информации о состоянии управляемого объекта, а не только как информацию о состоянии собственного организма.
Итак, суть обучения летчика к готовности действовать в сложных и нестандартных
