подрабатывает «вешалкой» в фотостудии.
Пусть даже если это не просто студия, а крупнейший продакшн страны, специализирующийся на e-commerce съемках. Для Батманова я была рядовой «вешалкой» для одежды, я сама слышала, как он нас так называл.
Внутренний голос хоть и с трудом, но все же пробивается наружу и пытается до меня достучаться. И от этого у меня по телу волной пробегает дрожь.
А что если Жанна не лживая стерва, а просто стерва? Если на секунду допустить, что она говорит правду? И от такой правды сразу хочется заскулить, поджав хвост.
Сдавливаю голову руками, словно надеюсь, что она треснет как арбуз, и тяжелые мысли сами повалят прочь через образовавшиеся щели. Но сомнения уже подняли со дна души весь мул, который там скопился.
Где Дамир? Почему он мне не звонит?
Машина скорой помощи тормозит у крыльца больничного корпуса. Отнимаю руки от ушей. Жанна уже угомонилась, или отключилась, я не знаю. Я на нее не смотрю.
Вижу в окно, как на больничный двор заезжает машина охраны. За рулем Егор, рядом с ним Илья. И мне становится чуточку легче.⠀⠀
— Егор, Илья, вы связывались с моим мужем? — бросаюсь к парням, выбирающимся из машины. Они украдкой переглядываются, Егор с преувеличенной готовностью отвечает:
— Дамир Даниярович скоро будет здесь. Он вызвал адвоката, тот уже в дороге.
— Вы с ним говорили? — хватаю его за рукав. — Почему он мне не звонит? Я набирала, но он вне зоны доступа.
Парни снова нерешительно переглядываются, на этот раз открыто.
— У Дамира Данияровича очень важное совещание. Как только он освободится, сразу приедет, — на одном дыхании выдает Егор.
— Давайте мы отведем вас, Ясмина, — Илья осторожно касается локтя, и я потерянно киваю.
Мы проходим в приемный покой, медсестра с уставшим лицом записывает мои данные под диктовку Егора.
— Сейчас вас осмотрит доктор, — говорит она, не поднимая головы от бумаг. — Жалобы есть?
«Я беременная», — хочу сказать, но пересохшее горло не дает издать ни звука.
— Ясмина Олеговна очень испугалась, — говорит за меня Илья.
— Так и запишем, — кивает женщина, — пребывает в состоянии аффекта.
— У меня колено стерто, — показываю счесанную коленку, — и на руках вот тоже синяки. Меня с лестницы чуть не столкнули.
Медсестра поднимает глаза и озадаченно меня разглядывает.
— Так вы подрались, что ли?
— С кем? — непонимающе оборачиваюсь на дверь.
— Ну с той, что в гинекологию повезли.
— Н-нет, — вожу головой со стороны в сторону, а у самой начинают дрожать колени.
Если в гинекологию, значит Жанна действительно беременная. В этом она не наврала. Тогда какие гарантии, что не наврала и в остальном? Что все ее слова, которые казались мне лживыми бреднями, вдруг окажутся правдой?
Что мне тогда делать?
— Батманова? Проходите, — в холл приемного покоя выглядывает высокий мужчина в медицинском халате. — А вы пока погуляйте, молодые люди.
Охранники с недовольными минами выходят на улицу, а я иду в кабинет за доктором.
— На что жалуетесь?
«На Жанну, — хочется сказать, — и на мужа. Кто-то из них меня обманывает».
Но вслух я рассказываю, что меня только что чуть не столкнули с лестницы, и показываю свои ссадины и царапины.
Доктор понимающе мычит, подробно все записывает, делает фото счесанного колена и синяков. Расспрашивает о самочувствии, мерит давление и пульс, слушает, есть ли хрипы. И все это время я мучительно борюсь с собой, сказать или не сказать о беременности.
На лбу у меня ничего не написано, анализы сдавать меня пока не заставляют, тест на беременность тоже делать не говорят.
И если с утра, сделав тест, я сгорала от нетерпения, так хотелось поскорее рассказать все Дамиру, то сейчас все поменялось на сто восемьдесят градусов. Единственное, я волнуюсь, все ли с ним хорошо, с моим малышом. Все-таки, я очень сильно испугалась.
— Можете идти, — показывает на дверь доктор, — у вас нет показаний к госпитализации. Вот возьмите заключение.
Я выхожу в холл, выглядывая охранников, как внезапно со стороны лестницы раздается шум. В холл вваливается толпа мужчин, большинство из которых медики. Мужчины ожесточенно спорят между собой на английском языке, и мне бросается в глаза один из них.
Он самый высокий, самый плечистый, хоть по возрасту старше остальных. Он больше всех ругается и жестикулирует, при этом его английский явно оставляет желать лучшего. И элегантный костюм никак не вяжется с диким выражением сверкающих гневом глаз и лихорадочными пятнами на скулах.
— Ну поймите вы, нет у нас отрицательного резуса. Закончилась, — терпеливо пробует втолковать ему мужчина в халате и с седеющими висками. Главврач больницы, судя по бейджику. — И в банке крови нет, я только что им звонил.
— Ты не понимаешь, — злится мужчина, — там мой сын. Он умирает, пока ты здесь разговариваешь.
— Да все я понимаю, — трясет головой главврач.
— Мы уже позвонили в соседнюю область, нам ее привезут вертолетом, — обращается к гневно сверкающему глазами мужчине один из подручных главврача.
И тут мужчина закрывает руками лицо и что-то говорит на турецком языке, время от времени поднимая глаза к потолку. Точно так, как это делал мой папа.
Неведомая сила толкает меня к мужчине. Достаю из сумки мобильник, вывожу на экран переводчик и забиваю нужный вопрос.
В один из очередных приступов обиды на отца я начала изучать турецкий. Мне тогда было лет четырнадцать или пятнадцать. Язык давался легко, но в силу отсутствия практики говорить бегло я так и не научилась. Да и мотивация хромала. Назвать мотивацией желание приехать к отцу и бросить ему в лицо обвинения в предательстве у меня не хватало наглости.
Зато с электронным переводчиком теперь намного проще.
— Мерхаба, эфендим*, — робко заглядываю мужчине в лицо снизу вверх, четко проговаривая слова, — какая группа крови нужна вашему сыну? У меня отрицательный резус, и я могла бы…
Мужчина замирает, отнимает ладони от лица и некоторое время ошалело меня разглядывает. Приходится повторить.
— Какая группа крови у вашего сына, эфендим? — терпеливо переспрашиваю. — У меня третья отрицательная.
— Машшала… — шепчет потрясенно мужчина, и в его глазах появляется столько надежды, что у меня мгновенно в горле встает ком.
Мужчина хватает меня за руку и оборачивается к остальным.
— Не нужен вертолет, — на ужасном английском говорит он главврачу, — эта прекрасная девушка спасет моего сына.
*Merhaba, efendim — Здравствуйте, господин (тур.)
Глава 3
— У вас документы с собой? — спрашивает меня главврач, пока мы быстро переходим по лабиринтам больницы в хирургическое отделение.
— Да, — отвечаю, едва поспешая за стремительно шагающими мужчинами, — паспорт.
— Хорошо, — кивает тот, — сейчас мы
