— Пожалуйста, Николай Иванович ждет вас.
Директор встретил вчерашнего студента с улыбкой, правда, не встал, потому как не по чину, но руку подал и указал на кресло у приставного столика.
— Рад, рад вас видеть в наших стенах, Сергей… — Он посмотрел в дневник, — Васильевич. Как настроение? Первая работа, она ведь, Сереженька, как первая женщина. Ее любят особенно трепетно, я бы сказал. И это правильно! Она на всю жизнь остается первой, нет?
Это «нет?» показалось Сергею несколько фальшивым и явно заимствованным у Юлиана Семенова, который тоже любил вкладывать в уста своих героев такой вопросец в конце чуть ли не каждого монолога. Особенно отличался этим незабвенный Штирлиц. На всякий случай Серега согласно кивнул. Расспросив Сергея о родственниках, о нынешних порядках в политехе, Николай Иванович в конце сказал:
— Значит, Сереженька, будете работать в отделе обращения с отработанным ядерным топливом, или, по нашей нумерации, — в отделе сто семь. Хоть у него и есть начальник отдела, но чисто номинальный, фактически отделом руковожу я. Взял я нас на работу с дальним прицелом. Вы сами увидите, что народ в отделе собрался… ну… скажем так, в возрасте, и волей-неволей приходится думать о перспективе. У меня сейчас совещание, поэтому я с вами прощаюсь, а Ирочка вам все покажет. Идите и осваивайтесь, не робейте, народ у нас хороший. В случае чего — спрашивайте, не стесняйтесь.
Сергей вышел из директорского кабинета с двойственным чувством. Не каждому «покупателю» — так называли директоров предприятий, которые отбирали себе студентов-выпускников, — нравились отличники. Красный диплом — синяя морда, как говаривали на факультете. Не всякий отличник — хороший работник в будущем. Зубрилки вполне могут вытянуть на «красноту», а на работе оказаться не только пассивным штыком, но и даже «тормозом». Поэтому тот факт, что директор выбрал именно его, хотя у него и были в дипломе две тройки, Серегу в тупик не ставило. Ведь почему-то выбрал! Пока свой выбор директор никак не объяснил, и именно это обстоятельство несколько смущало. И еще одно. Заметил он в поведении директора некую нарочитость, неискренность. Округлые слова, плавные движения, уменьшительные «Сереженька», «Ирочка» — все это, несмотря на внешнюю приязнь, было каким-то ненастоящим и скорее отталкивало, чем привлекало. Но это впечатление очень скоро забылось. Еще бы! Впереди его ждало знакомство с коллегами. Какие они? Приживется ли он в новом коллективе?
Директорский отдел размещался в двух больших смежных комнатах, и работало в нем человек пятнадцать. Позднее Сергей узнал, что была еще одна, как ее называли, площадка, которая находилась непосредственно в Зоне. Там трудились еще десятка два специалистов. Все работники отдела были немолодыми, тут директор не соврал. С точки зрения вчерашнего выпускника, это были просто динозавры давно минувшей эпохи, когда ядерная физика развивалась под сенью дискуссии о физиках и лириках и славы фильма «Девять дней одного года». Приняли «динозавры» Сергея вполне приветливо, включили старый, видавший виды чайник, пошептавшись, полезли в сейф и достали колбу с прозрачной жидкостью, а из старого, кое-где покрытого ржавчиной холодильника — завернутый в промасленную бумагу кусок сала, которое кто-то принялся нарезать кусочками толщиной с промокательную бумагу. Здоровый, с коротко стриженной бородой мужик, как потом оказалось, тот самый «чисто номинальный» начальник отдела, положил на общий стол полбуханки хлеба и два соленых огурца.
— Ну, Сергей, приобщайся к отделу! — Он пододвинул к нему граненый стакан. — Ты как, разведенный или чистяк употребляешь?
— Это что? — не понял Сергей.
— Шило.
— Не понял…
— Спирт.
— А-а-а… Тогда чистяк, — решил не ударить в грязь лицом Серега.
— Это по-нашему, это правильно, — затарахтел седой старик, лицо которого было изрыто глубокими морщинами. — Разводить шило водой, понимаешь ли, — продукт переводить… Шило — штука деликатная и лишней воды не переносит!
Серега осторожно взял стакан. Признаться, ему ни разу не приходилось пить спирт, тем более чистый, но отказаться было совершенно невозможно. Он закрыл глаза, резко выдохнул и опрокинул жидкость в рот. В горле полыхнуло, огонь пробил тело, казалось, до стула. Тут же всплыл в памяти чей-то совет: удержаться и не вдохнуть воздух сразу. Сережа замер с открытым ртом под внимательными взглядами «динозавров». На глазах выступили слезы, но он удержался, не закашлялся и только спустя полминуты глотнул немного воды из поднесенного кем-то стакана. Мужики одобрительно закивали.
— Откат нормальный, — прокомментировал номинальный начальник отдела, — жить будешь.
Так начался первый рабочий день Сергея Васильевича Бойченко, молодого специалиста, инженера отдела номер сто семь.
* * *
Директор не вспоминал о взятом на работу новом сотруднике. Сереге, поначалу раскатавшему губу на два аршина, потихоньку пришлось забыть о своей, как ему показалось в памятный день знакомства с директором, исключительности. Серьезной работы в отделе ему пока не поручали, а был он так… Старший куда пошлют. Хотя компьютер, правда старенький, полученный институтом от американцев по программе какой-то помощи еще при царе Горохе, выделили. Набирал он на нем служебные записки, ходил на склад, что-то получал, за что-то отчитывался и ездил в город с разными поручениями. Так продолжалось почти месяц. Но в один прекрасный день позвонила из приемной Ирочка, та самая фигуристая секретарша, и пригласила Сергея к директору.
— Здравствуйте, Ира, — сдержанно поздоровался он с секретаршей. Ира улыбнулась ему чуть-чуть свысока, но уже как своему, дружески и приязненно.
— Здравствуй, Сережа. Николай Иванович ждет, проходи, пожалуйста.
Директор что-то читал, быстро делая карандашом пометки на широких полях какого-то документа. Закончив абзац, он поднял глаза от текста и посмотрел на Сергея поверх очков.
— Ага… Здравствуй, Сережа. Ну, как работается? Начальник отдела отзывается о тебе хорошо. Толковый, говорит, парень пришел.
Сережка, признаться, удивился. Не было, собственно говоря, на чем толковость проявить. На сочинении служебных записок, что ли?
Начался несколько необычный разговор. Директор еще раз выспросил Сергея обо всех родственниках, потом неожиданно перешел на политическую тему. Поинтересовался, как Сережа относится к вновь избранному Президенту, Премьеру, кого поддерживал на выборах — в общем, задал множество вопросов, совершенно не относящихся к делу. Серега отвечал, удивляясь про себя: к чему все это? Так продолжалось с полчаса.
— А скажи, пожалуйста, как ты относишься к аварии на Станции?
— Что значит «как»? — переспросил удивленный Серега. — Неужели тут могут быть разные мнения?
— Могут, — неожиданно сказал директор. — Одни считают ее ужасной трагедией, другие видят в этом возможность заработать деньги. Разве ты не слышал, как некоторые называют четвертый блок?
— Нет.
— Кормилец. Ты себе даже не представляешь, сколько организаций делают деньги — и очень неплохие — на работах в Зоне. Есть люди, которые полагают, что авария на Станции — это прецедент, дающий основание вообще покончить с атомной энергетикой. Поэтому я и задаю тебе вопрос: как ты относишься к аварии на Станции?
