Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
— На-адя… Не только меня, но и тебя, кстати.
— Ай, ладно. На меня где сядешь, там и слезешь. Я и не таких воспитателей видала. А ты прям весь рассыпался перед ней: «Ах, Вера Васильевна, ох, Вера Васильевна…» А она, между прочим, разведённая. Сама бы себя повоспитывала.
— Надя, ну это-то тут при чём?
— При том. У нас хороший сын. Очень хороший мальчик. Беспроблемный. Ты вспомни, как мы намыкались до Москвы — хоть одна проблема от Бореньки была?
— Ну я ж и не говорю… Только знаешь, маленькие детки — маленькие бедки, а как подрастают…
— Я на него сегодня посмотрела и ахнула. Как он вырос! А я даже и не заметила… Через два года надо уже думать, в какой институт поступать…
— Какой ещё институт? Опять ты за своё. Он будет офицером, чтоб служить Родине, а не своему кошельку! И чтоб на дурь времени не было!
— Влад! Ну ведь не война же! Неужели наш сын не заслуживает чего-нибудь почеловечней, что ли…
— Ну ты, мать, не мытьем, так катаньем, честное слово! Ты посмотри, какие в этих институтах-университетах битлы-волосатики понаразводились! Хочешь, чтобы и наш Борька таким стал?.. Через мой труп! Пойдет в Серпухов, в ракетное! Я смотрю, он и техникой интересоваться стал — вон, транзистор собрал. Правда, я помог. А в Серпухов начальником мой бывший зам назначен.
— Это кто же? Серёжа, что ли?
— Да нет, Олег… Рагозин.
— А-а… И ты, значит, нашего мальчика ему отдать хочешь? Вспомни, сколько ты сам с ним намучился.
— Ну не блистал он инженерной мыслью… Но командир-то он как раз крепкий! И учебный процесс наладит, я уверен, как положено.
— Не знаю, Владушка… А ты уверен, что мальчик вообще хочет быть военным? Может, у него другое предназначение совсем?
— О как ты… Предназначение… Я так скажу: во-первых, мы уже который раз этот разговор затеваем, и всё равно ты — за своё. Во-вторых, насчёт предназначения… Ежели проявит какую-либо явную склонность, талант или, скажем, увлечённость какую-то особенную, то… Подумать можно. Но большинство, понимаешь, из школы выходят, а чего хотят, сами не знают. А училище — это всегда надежно и… Мы с тобой уже не молоденькие. Не дай Бог… Я после той истории как-то по-другому на жизнь смотреть начал. Отвык с войны-то. А погоны, они всегда в люди выведут.
— Типун тебе на язык!
— Типун — не типун… Ладно, поживём — увидим.
Родители ещё долго разговаривали на кухне, но Боря незаметно для себя заснул, проснувшись лишь глубокой ночью. Его разбудило прикосновение руки отца: Владлен Владимирович присел на краешек кровати сына и тихонько гладил его по волосам.
— Ты чего, пап?
— Ничего. Спи, оболтус.
Оценки свои Борис исправил достаточно быстро, хотя круглым отличником так и не стал. Математика и физика по-прежнему казались ему не то чтобы не интересными, а какими-то «отвлечёнными» предметами. По всему выходило, что Боря скорее гуманитарий. Вот с историей или с английским языком проблем не возникало.
Мама устроила его в секцию борьбы самбо — к самому Штурмину, между прочим, и уже через полгода проблемы с физкультурой ушли в прошлое. Правда, большого спортсмена из Бори не получилось — не хватало амбиций, спортивного характера. Боря, вообще, не любил соревноваться. Но на тренировки ходил не без желания. Кстати, там он быстро подружился с другими мальчишками — постарше. С ними он ещё и светомузыку мастерил. Тем более что в восьмом классе у Бориса неожиданно прорезались вокально-музыкальные способности. Те же приятели по спортивной секции показали ему несколько аккордов на гитаре, и вскоре Борис уже ловко пел на английском под собственный аккомпанемент. Пел, кстати, всё тех же «Битлз», правда, втайне от отца. Волосы, правда, отрастить подлинней он даже не пытался…
Петь втайне от отца, кстати, было совсем не сложно: после гибели летом 1971 года трех космонавтов генерал Глинский практически поселился на «Байконуре», ему там даже квартиру служебную дали, заезжал в Москву лишь на короткие побывки. Та страшная катастрофа спускаемого аппарата корабля «Союз» поставила под вопрос создание первой орбитальной станции «Салют». А именно создание этой станции считалось главной задачей советской космонавтики. Генерал Глинский, всегда живший по принципу: «Раньше думай о Родине, а потом — о себе», считал это и своей личной задачей.
Но Надежда Михайловна всё же активно не желала сыну ракетно-космического будущего. А тут ещё она узнала побольше о некоем интересном учебном заведении — вроде бы и военном, но всё же институте, а не училище.
А дело было так: к ним на дачу пришли знакомиться новые соседи, тоже генеральская семья. Правда, генерал Левандовский, как он сам выразился, занимался больше «не техническими вопросами, как уважаемый Владлен Владимирович, а информационными». Такая фраза в устах советского генерала означала принадлежность к спецслужбам. Впрочем, генеральские жёны редко задавали дополнительные вопросы по «служебной части». Вот и Надежда Михайловна не стала любопытствовать на предмет точного места службы Петра Сергеевича, а радушно пригласила его с супругой к столу почаёвничать — по-простому, по-соседски.
Супруга Левандовского, Алевтина Ефимовна, сразу же стала с ревнивым прищуром оглядывать дачу Глинских, то и дело приговаривая:
— Петя, вот и нам так надо сделать… Смотри, какие антресольки удобные! Это же дополнительно доделывалось, правда? Ой, а какие светильники! Это где ж такие… У нас такие не продают. Откуда?
— Мой генерал — по технической части, — с лёгким оттенком самодовольства улыбнулась Глинская. — Там, куда он в командировки летает, такие умельцы есть… Европам и не снилось. Владик рассказывал, у них там один капитан даже посудомоечную машину для жены сконструировал.
Надежда Михайловна, конечно же, доверяла новым соседям, однако просто автоматически говорила «там» вместо «Байконур». Такого рода привычки у жён советских генералов становились частью натуры, характера.
— Как это — «посудомоечную»? — ахнула Алевтина Ефимовна.
— Так, — уверенно подтвердила кивком Глинская, знавшая о «кухонном чуде» только по рассказу мужа: загружаешь посуду в специальный короб под раковиной, включаешь тумблер, и она сама… Только тёртое мыло раз в три дня засыпай в неё, и всё.
— Видишь, Петя, как люди жён любят, — обернулась к мужу Левандовская, — чудо-мойку делают, чтобы руки мылом не портили!
Генерал в ответ добродушно ухмыльнулся:
— Жён, дорогая моя, балуют согласно профилю возможностей. Зато твои подруги завидуют твоим журналам с выкройками! Покажи, что принесла…
Теперь настала пора ахать Надежде Михайловне — в советское время французские журналы мод были не то чтоб «дефицитом», их, скорее, просто не было.
Вот за такой соседско-дружеской беседой начали пить чай на веранде.
Борис забежал ненадолго, быстро понравился гостям, быстро съел пару пирожков, заглотил чашку чая и умчался к друзьям на вечерний волейбол. Когда он выбежал за калитку, Алевтина Ефимовна подпёрла щёку пухлой ручкой и вздохнула:
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
