трусами, которые не знали стирки с самого лифтокрушения, слизь отступает вглубь вентиляции и дышать становится легче.
В какую-то из смен ты, ослабший от голода и жажды вдруг понимаешь, что самосбор наконец утих. Однако теперь, вместо его звуков из-за гермы слышится что-то далекое и неясное, точно в глубине блока ворочается кусок сырого мяса.
Вскоре ячейка уже дорожит от движения массы плоти в коридоре. Что-то проталкивается по коридорам в твою сторону, точно личинка червя-концентратовика. А еще ты слышишь скрежет сотен когтей по бетону и лязг вырываемых из пазов герм.
Твой час настает скоро. За гермой кто-то огромный втягивает воздух и в дверь ударяют тяжелые жвалы. Затем еще и еще. герма мнется и срывается с петель. В твою ячейку, с трудом протискивается что-то гигантское, слепленное из плоти, грязи и обломков стен.
Слепое, разевающее пасть полную бетонных зубов, костей и арматуры, оно чувствует тебя и извиваясь протискивается все ближе к тебе, раскрывая свою пасть во всю комнату.
Тебе лишь остается стоять прижавшись к стенке своей ячейки. Последние слова, что ты успеваешь сказать были:
- Тварина, двадцать килограммов арматуры ОР-15 тебе в клюз, с тремя проворотами против часовой стрелки, ты на меня лезть вздумала?! Ты что считаешь, что это Родион Пузо заперт на одном этаже с тобой? Нет, это ты, тварина, заперта на одном этаже с Родионом Пузо!
Закончив тираду, ты резко дергаешь спусковую скобу, ведь за семисменок до этого ты перетащил в ячейку короткоствольную, семидесяти шести миллиметровую пушку, что стояла на орудийной палубе разбившегося лифта. Перетащил как раз на подобный случай.
Пушка грохает с такой силой, что охреневают и черобожники в соседнем блоке, и даже немного сам Чернобог (но это неточно). Однако больше всего охреневает именно аберрация, ибо теперь она не может тебя съесть - ведь картечный заряд выносит ее кишечник в коридор вместе с половиной головы.
Хлюпнув ошметками тела аберрация пытается отползти, но быстро впитывает в себя еще пару бетонобойных снарядов и окончательно утрачивает товарный вид. Грустно вздохнув, ты берешь в руки грабли, понимая, что ликвидировать все это предстоит тоже тебе.
Впрочем, заниматься уборкой тебе так и не пришлось. Решив сперва осмотреть коридоры, ты выбираешься из ячейки и вскоре обнаруживаешь, что самосбор пересобрал этаж и на нем появились новые ячейки. Удача улыбается тебе, в тумбочке одной из них ты находишь сразу две пачки старого, пожелтевшего от времени белого концентрата. Немедленно наполнив кастрюлю водой, ты жадно поглощаешь находку. Под весом скользких, клейких кусков концентраты ноющий голод наконец отступает и ты с удвоенной силой начинаешь обыск этажа.
Вскоре тебя ждет новая находка – ты встречаешь древний артефакт догигахрущевской эпохи - школьный двухколесный велосипед «Сыченок». Выкатив его в коридор ты смотришь ввысь. В лифтовую шахту. В твоей голове зреет план.
Из арматуры, кусков твоего разбившегося лифта, водопроводных труб, соединяя это все проволокой, такой-то матерью и отрыжкой Алексея Петровича, ты мастеришь платформу с приделанными к ней педалями и системой блоков. Все это ты крепишь на лифтовом тросе в одной из пустых шахт.
Семисменок уходит на подготовку и доработку конструкции, и вот, наконец, погрузив на платформу бочки с водой, запас сушенных ножек арахн и куб бетона марки М350 для сидящего у тебя на плече Алексея Петровича, ты закуриваешь набитую борщевиком трубку и начинаешь вращать педали уводя свой эрзац-лифт наверх. В неизвестность и тьму, туда, где за десятками тысяч необитаемых этажей тебя ждут люди.
Так заканчивается твоя родиононада…
И начинается то, что тысячи гигациклов спустя великий Секретарь секретарей блока 001-А назовет в своих летописях как… Родиссея капитана Пузо!
[ image3 ]
4
Вот уже семь семисменков вы с Алексеем Петровичем, занимающим должность твоего личного бетоноеда, планомерно поднимаетесь по лифтовой шахте мимо заброшенных этажей. Семь семисменков единственные звуки вокруг это скрип крутимых тобой педалей, заменяющих мотор лифта, да чмоканье кушающего бетон марки М350 Алексея Петровича. Лишь изредка эти звуки разбавляет вой сирен с заброшенных этажей, и тогда вы с бетоноедом бросаете лифт и прячетесь в первой попавшейся ячейке.
На этом бесконечном пути вверх, лишь одно дает тебе силы: ты точно знаешь - где-то там, неизмеримо далеко находится твой родной блок, а потому ты, стиснув зубы, вновь крутишь и крутишь педали преодолевая бесконечную мириаду заброшенных этажей.
На восьмой семисменок что-то вокруг тебя изменилось. Воздух. С каждым новым преодоленным этажом воздух вокруг становится все холоднее. К холоду вскоре прибавляется и далекий, утробный рокот гигантских механизмов. Через семисменок дальнейшего подъема стены шахты начинает покрывать изморозь, а из твоего рта вырываются облачка пара.
Когда мимо тебя пролетает, едва не снеся лифт, глыба льда, ты понимаешь, что достиг легендарных автоматизированных блоков холодного синтеза, что простираются на тысячи этажей Хруща.
Теперь ты преодолеваешь гигантские цеха, во тьме которых бродят циклопические роботы-дробилки. С оглушающим треском они ломают бетон, кроша его в реакторы холодного синтеза, которые создают из него сырье для концентрата. Идущие из реакторов гигантские трубы артериями расходятся по всему хрущу, питая сырьем концентратные заводы во всех жилых блоках.
В цехах стоит жуткий холод. Потолки пронизаны тысячами проржавелых труб, из которых хлещет жидкий азот и антифриз, полы здесь покрыты льдом, а гигантские вентиляторы поднимают серую метель из бетонной крошки. Проломы в полу, что оставили за собой шагающие дробилки наполнены водой из лопнувших труб и там на льдинах из замерзшей слизи ты замечаешь гигантские туши плавучих аберраций покрытых десятками острых бивней.
Температура падает стремительно. Алексей Петрович жалобно пищит, когда периодически примораживается к куску бетона марки М350. Тебе тоже тяжело: ты отчаянно стучишь зубами и безуспешно пытаешься согреться накручиванием педалей.
Вскоре, однако, шахту лифта перегораживают торосы льда, появившиеся из-за лопнувшей магистральной трубы. Вода хлестала долго и лед здесь такой толщины, что подняться выше можно только имея взрывчатку, а потому вам с Алексеем Петровичем придется продолжить свой поход прямо через этажи холодного синтеза.
Однако сперва нужно не умереть от холода. Спустившись ниже и выбрав наиболее пострадавший от самосбора этаж, вы оставляете лифт. Две небольшие, тебе по пояс аберрации, похожие на червей выскакивают из тьмы щелкая пастями, но ты наученный опытом драк в лифтфлотских столовых, мощно прописываешь тварям пару ударов по системе Танцевалова. Зубы порождений разлетаются по коридору, после чего ты хорошенько топчешь тварей ногами до состояния мягкой дохлости. После ты с кряхтеньем натягиваешь червеподобных аберраций себе на ноги, получив теплую обувь не хуже кирзовых сапог фабрики «Поступь коммунара». Пришедшая на шум третья, более крупная тварь, получает несколько ударов граблями, вспарывается и идет тебе на плащ. Подпоясавшись ее кишками, ты собираешь паутину лифтовых арахн со стен и
